чал ее и посылал на нее или какую-нибудь лютую болезнь, или беса, чтоб мучил ее, пока не даст истинных доказательств, что действительно покаялась. Но как только люди начинали считать его святым, он тотчас совершал нечто такое, что было явным доказательством не святости, а безумия; иногда он ходил хромая, а иногда прискакивая; иногда ползал по земле, задевая ноги проходящих; иногда же лежал на земле, колотя ногами. В новомесячие же притворялся бесноватым и падал, как одержимый бесом. И много иного, неприятного человеческим глазам и нелепого творил он, являя себя для всех безумным, чтобы никто не считал его святым. Однажды он Святую Четыредесятницу оставался без пищи, а в Великий Четверг, с утра, сидя на торговой площади, ел; видя это, проходящие говорили:
— Смотрите на этого безумца; он и Великого Четверга не почитает, а ест спозаранку.
Увидав его, диакон Иоанн спросил:
— На сколько ты купил того, что ешь?
Он отвечал:
— На 40 медных.
Указывая прикровенно, что 40 дней не ел.
Слыша о таком житии Симеона, один проживающий близ Эмессы вельможа подумал про себя:
«Пойду, взгляну на него и узнаю, юродствует ли он ради Христа, или же на самом деле безумен».
Когда он пришел в город и был около жилища блудниц, увидел, что одна блудница носила старца на плечах, а другая била ремнем, и соблазнился он в своей мысли:
«Кто поверит, что этот лживый чернец не творит блуда с этими нечистыми женами?»
Когда он так про себя думал, то был от юродивого еще на расстоянии брошенного камня; старец, оставив тех женщин, побежал к вельможе и, ударив его по лицу, открыл свою одежду и, показал, не стыдясь, свою умерщвленную плоть; скача перед ним, он спрашивал:
— Думаешь ли, окаянный, что тут может возникнуть похотение?
Тот удивился, что еще издали старец узнал его помыслы, и убедился, что он раб Божий, по своей воле юродствующий
