стертого на земле святаго юношу, а затем, повесив его на месте мучения, приказал терзать плоть его железными когтями. Страдалец, доблестно претерпевая мучения, взывал к императору:
— Я — христианин, я — раб Христа и не отвернусь от Него. Ты же, подвергая меня мучениям за Христа, оказываешь мне благодеяние. Придумай еще более жестокие мучения, ибо я желаю еще сильнее пострадать за Христа, Господа моего, до тех пор, пока — при помощи Владыки моего Христа, Который помогает всем, призывающим пресвятое Имя Его, — я не препобежду твоей жестокости моим терпением!
Между тем наступил седьмой час. Народ, находившийся на зрелище, весьма изумлялся терпению мученика. Тогда император приказал снять святаго с позорного столба и, связав, снова отвести его в темницу, строго приказавши сторожам не давать ему никакой другой, кроме идоложертвенной, пищи и питья, дабы, вынужденный голодом и жаждою, он вкусил их. Сторожа строго исполняли повеление императора: ежедневно принося пищу и питье от идольских жертв, они предлагали их святому в темнице. Но, приходя затем на утро следующего дня, они находили всё в целости, так как святый мученик не хотел даже смотреть на те идоложертвенные яства — как на гнусную мерзость и в течение долгих дней оставался без еды и питья, непрестанно молясь Богу; святый увеселялся духом, как бы пребывая на некоем богатом пиршестве, ибо он был питаем благодатию Святаго Духа.
Между тем Траян, посылая слуг, спрашивал сторожей, — вкушал ли Иакинф пищу и питье, приносимые ему от жертв, или нет? Сторожа отвечали:
— Он даже и перстом не касается того, что приносят ему, но, оставаясь без пищи и пития, радуется и возносит молитвы Богу своему.
Выслушав сие, Траян разгневался на сторожей, предполагая, что кто-нибудь приносил Иакинфу другую пищу, и угрожал сторожам смертию. Но последние клятвенно свидетельствовали, что к святому никто не входил посторонний; они уверяли, что бдительно сторожили темницу, не дозволяя никому даже подходить к ней.
Когда же наступил тридцать восьмой день пребывания мученика в темнице, один из сторожей, по обыкновению своему,
