Отец пришел в смущение от новых, поистине дивных, но для него непонятных, слов дочери. Приведя ее к тому месту купальни, где был изображен на камне перстом святой Варвары Крест, которого он еще не рассмотрел, Диоскор стал спрашивать ее:
— Что такое ты говоришь? Каким образом свет трех окон просвещает всякого человека?
Святая отвечала:
— Выслушай внимательно, отец мой, и пойми, что я говорю: Отец, Сын и Святый Дух, Три Лица Единого в Троице Бога, живущего во свете неприступном, просвещают и оживляют всякое дыхание. Для того я и велела устроить в бане три окна, чтобы одно из них изображало Отца, другое — Сына, третье — Духа Святаго: так, чтобы и самые стены прославляли Имя Святой Троицы.
Затем, указав рукою на Крест, изображенный на мраморе, она сказала:
— Я также изобразила и знамение Сына Божия: по благоволению Отца и содействием Святаго Духа, для спасения людей, воплотился Он от Пречистой Девы и волею пострадал на Кресте, изображение которого ты видишь. Начертала я здесь знамение Креста для того, чтобы сила крестная отгоняла отсюда всю силу бесовскую.
Это и многое другое говорила еще премудрая дева жестокосердому своему отцу о Святой Троице, о воплощении и страдании Христовом, о силе Креста и прочих тайнах святой веры, чем привела его в страшную ярость.
Диоскор воспылал гневом и, забыв естественную любовь к дочери, извлек свой меч и хотел пронзить ее, но она обратилась в бегство. С мечом в руках Диоскор погнался за ней, как волк за овцою. Он уже настигал непорочную агницу Христову, в то время как путь неожиданно заградила ей каменная гора. Святая не знала, куда убежать от руки и меча отца, или лучше сказать — мучителя своего; она имела одно только прибежище — Бога, у которого и просила помощи и защиты, возведя к Нему душевные и телесные очи. Всевышний скоро услышал рабу Свою и предварил ее Своею помощию, повелев каменной горе рассесться пред нею надвое, как некогда пред первомученицею Феклою, когда она бежала от развратни-
