возжигаешь в доме для освещения, сравнишь ли ты с золотым семисвещником? Дом, в котором живешь, и храм, построенный Соломоном, — уподобишь ли один другому? Никоим образом, но несравненно больше почитаешь все это, потому что на тех пребывала иногда Божественная благодать. Таким образом уразумей и то, что иное есть идол — образ скверного лица, низверженного в ад, и иное есть икона святаго угодника Божия, от которой изливается нам Божественная благодать Господня по молитвам на ней изображенного.
Ерван говорил и об Ангелах, что они бесплотны, как написано: творѧ́й а҆́гг҃лы своѧ̑ дꙋ́хи[1], и что, тем не менее, христиане, не стыдясь, пишут их на иконах, придавая бесплотным духам плотское изображение. На это архиепископ отвечал:
— Ты не знаешь, что говоришь, ибо мы от вас же самих научились писать Ангелов.
Ерван возразил:
— Никогда у нас не было этого.
Архиепископ спросил:
— Ты изучил весь Ветхий Завет и не узнал этого?
Ерван возразил:
— Клянусь Господом, что не знаю, чтобы когда-нибудь у нас были написаны и почитаемы изображения Ангелов!
Архиепископ сказал на это:
— Поистине, вы начали это дело: когда Соломон построил храм Богу, то не сделал ли над святилищем Херувимов славы, осеняющих алтарь? А также и над первыми дверями святилища и над вторыми не поставил ли Херувимов? Да и в скинии, устроенной Моисеем — разве не было изображений Херувимов над Ковчегом Завета, а также и на завесах не вышиты ли были лица Херувимов, и все эти изображения Ангелов не были ли вместе со скиниею и храмом чтимы вами? Если же вы, изобразив бестелесные существа, почтили их, то зачем укоряете нас, изображающих и почитающих лица тех святых, которые во плоти угодили Богу.
Это и многое сему подобное говорилось в четвертый день прения; когда же наступил вечер и царь с архиепископом
