него игуменскую власть, но он, указав им вместо себя другого, начал сам искать безмолвия, говоря сам себе:
«Вот, Даниил, ты стал свободен и наступило время для исполнения того, к чему ты прежде так стремился; посему иди по желанному пути и исполни свое намерение».
Так решив, Даниил вышел тайно из монастыря и пришел к той ограде, которая была около столпа святаго Симеона; пробыв здесь четырнадцать дней, он хотел уже уйти. Но святый Симеон, любя Даниила, посоветовал ему остаться с ним; Даниил же, имея сильное желание видеть Святые места в Иерусалиме и уйти во внутреннюю пустыню на подвиг безмолвия, пошел в путь по направлению к Палестине. В Палестине в то время происходили войны: самаряне восстали против христиан, — и оттого дорога по той местности была небезопасною. Всё это Даниил знал, но всем этим он пренебрег и с твердым намерением и безбоязненным сердцем, не страшась смерти, начал путь свой, весь объятый одним только сильнейшим желанием совершить свой путь, издавна намеченный. Пройдя довольно значительное расстояние, он встретил некоего почтенного инока, преклонного годами, благообразного на вид, с седыми волосами, по всему похожего на преподобного Симеона Столпника. Обняв Даниила, старец спросил его по-сирийски, куда он идет. Даниил отвечал, что если Бог благословит, то ко Святым местам. Старец сказал:
— Верно сказал ты, — если Бог благословит; теперь же знай наверное, что твое настоящее путешествие не с Божиего благословения. Разве ты не слыхал про мятежи и распри в Палестине?
Даниил отвечал:
— Слышал, но я надеюсь на Бога: Он будет мне помощником, и потому я думаю, что со мною не случится ничего худого; а если и случится что-нибудь такое, то я не боюсь: ибо а҆́ще живе́мъ, а҆́ще ᲂу҆мира́емъ, гдⷭ҇ни є҆смы̀[1].
Но старец в ответ на это привел Даниилу слово пророческое: не да́ждь во смѧте́нїе ногѝ твоеѧ̀, нижѐ воздре́млетъ хранѧ́й тѧ̀[2] Ангел. Даниил же, возражая старцу, высказал готовность даже и умереть за Христа во время этого путешествия.
