— Благодарю тебя, отче честный, ибо ты спас меня, недостойного и грешного, и пришел ко мне, худому, очищая меня от грехов. Что я тебе воздам за то, что ты призрел на меня, придя ко мне.
Сказав сие и подобное сему, вельможа пришел к отроку и, видя, что оковы спали с него, впал еще в больший ужас и весьма упрекал себя. Тотчас он велел освободить отрока и всячески успокоил его; сам же всю ночь бодрствовал, благодаря Бога и святаго Николая, избавившего от такого греха. Когда зазвонили к утрене, он встал, взял злато и пошел с отроком в церковь святаго Николая. Здесь он с радостию поведал всем, какой милости удостоил его Бог и святый Николай. И все прославили Бога, творящего таковые чудеса угодниками Своими. Когда отпели Утреню, господин сказал в церкви отроку:
— Чадо, не я грешный, но Бог твой, Творец Небу и земли, и святый угодник Его, Николай, да освободят тебя от рабства, чтобы и мне когда-нибудь была прощена неправда, которую я, по неведению, сотворил тебе.
Сказав сие, он разделил золото на три части; первую часть он дал в церковь святаго Николая, вторую роздал нищим, а третью дал отроку, говоря:
— Возьми это, чадо, и ты не будешь должен никому, кроме единого святителя Николая. Я же буду пещись о тебе, как чадолюбивый отец.
Возблагодарив Бога и святаго Николая, Епифаний удалился в дом свой с радостию.
Однажды в Киеве, в день памяти святых мучеников Бориса и Глеба, множество людей стеклось из всех градов и сел на праздник святых мучеников. Некий киевлянин, имевший великую веру к святому Николаю и к святым мученикам Борису и Глебу, сел в ладью и поплыл к Вышгороду, поклониться гробу святых мучеников Бориса и Глеба[1], взяв с собою свечи, фимиам и просфоры — всё необходимое для достойного празднования. Поклонившись мощам святых и возрадовавшись духом, он отправился во-
- ↑ Мощи святых Бориса и Глеба находились тогда еще в Вышгороде Киевском. Чудо, о котором идет речь, было между 1087 и 1091 годами.
