И все соблазнялись о нем, и каждый день укоряли его, говоря:
— Ступай, окаянный, — тебя ожидают блудницы, — и плевали на него. Святый же, претерпевая всё с кротостью, радовался, слыша брань и обличение от людей, духом утешаясь, что люди считают его великим грешником. Иногда же обличавшим его он говорил:
— Разве я не имею тела, как и все люди? Разве Бог монахов создал бесплотными? Поистине и монахи такие же люди.
Некоторые советовали ему:
— Отец, — говорили они, — возьми себе одну из блудниц в жены и сними монашескую рясу, чтобы не хулилось чрез тебя монашество.
Он же, как бы сердясь, отвечал им:
— Не желаю вас слушать; что хорошего мне взять себе жену и заботиться о ней, о детях, о доме и все дни проводить в заботах и в трудах? Зачем вы осуждаете меня? Ведь не вам придется отвечать за меня пред Богом. Заботьтесь каждый о себе, а меня оставьте. Есть один Судия всех, Бог, Который и воздаст каждому по делам его.
Так преподобный Виталий утаивал свою добродетель от людей.
Некоторые из клириков оклеветали его пред Святейшим Патриархом Александрийским Иоанном Милостивым, говоря, что один старец соблазняет весь город, каждую ночь входя в дома блудниц. Но Святейший Патриарх не поверил клеветникам, так как он уже раньше был введен клеветниками в заблуждение, когда одного целомудренного и святаго инока, бывшего притом евнухом[1], крестившего еврейку, невинного, предал побоям, поверив оклеветавшим его. Помня тот случай, Патриарх не послушал доносивших на Виталия и сказал им:
— Перестаньте осуждать, а особенно не осуждайте иноков. Разве вы не знаете, что произошло на Первом Вселенском Соборе[2], когда блаженной памяти императору Константину Великому[3] некоторые из епископов и клириков отдали написан-
