на это, не поставляется в вину пред Богом. Разве осквернились святые, раньше пострадавшие за исповедание имени Иисуса Христа, коим насильно мучители вливали в уста кровь идоложертвенную?
— Неужели не осквернились вкусившие от наших жертв? — спросил судья.
— Не только не осквернились, — отвечала святая, — но были увенчаны от Бога за это, так как им, имеющим связанные руки, насильно открывали уста и насильно же вливали в них идоложертвенную кровь. Грех, совершенный добровольно, заслуживает наказания, а совершенный против воли, не вменяется. Также и мне, отдавшей свое тело Христу моему, если сделаете что-либо насилием, — надеюсь, что не буду посрамлена пред моим бессмертным Женихом, но получу он Него награду, так как ради Него я терплю от вас насилие. Я не обращу внимания на то, что вы захотите сделать с моим телом: предадите ли вы его осквернению, или ранам, или огню, я готова все претерпеть ради Имени Господа Бога моего. Но Бог мой имеет власть и силу и не допустит вам сделать то, что замыслили сделать со мной.
Тогда судья повелел воинам отвести юную деву в блудилище и приказал, чтобы там она была отдана на поругание до тех пор, пока не умрет. На дороге, когда святую вели воины, их догнали другие два воина, весьма величественные по виду и светлые лицем, и сказали воинам, ведущим святую:
— Судья послал нас сказать вам, чтобы вы отвели сию деву туда, куда мы вам покажем.
И отвели их за город и, возведя на один, весьма высокий, холм, сказали воинам:
— Ступайте, скажите судье Сисинию, что вы поставили деву на холме, как вам было велено.
Воины отправились к судье, а два светлые мужа стали невидимы, ибо это были Ангелы Божии.
Святая же дева Ирина стояла на холме, хваля и благодаря Христа Бога, избавившего ее от рук блудников.
Когда судье было донесено о случившемся, он сильно разгневался на то, что его повеление не было исполнено, и, севши на коня, поехал к тому холму.
Подъехав, судья увидал святую деву, стоящую на холме,
