ством. Отсюда все мы и в Символе (веры) исповедуем Единородного Сына Божия распятым и погребенным сообразно с сими словами Апостола: ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы (I Посл. к Кор. II, 8). А когда сам Господь наш и Спаситель, научая Своих учеников вере посредством вопросов, спросил: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? и когда на их ответ, что различные различно об этом думают, Он сказал: а вы за кого почитаете Меня? Меня, т. е. Сына Человеческого, Которого вы видите в образе раба и в истинном теле, за кого вы Меня считаете? — тогда блаженный Петр, по вдохновению свыше и на пользу от своего исповедания всем народам отвечал: Ты — Христос, Сын Бога Живаго (Еванг. от Матф. XVI, 13—16). И достойно назван блаженным от Господа, и от сего первообразного Камня стяжал твердость и силы, и имени своего тот, который по откровению Отца исповедал одного и того же и Сыном Божиим, и Христом; потому что одно из сих (наименований), взятое отдельно от другого, не служило во спасение, напротив, одинаково было опасно исповедать Господа Иисуса Христа только Богом, а не вместе и человеком, или признавать Его простым человеком, а не вместе и Богом!»
«По воскресении же Господа, которое, конечно, есть воскресение истинного тела, так как не иной кто воскрес, а Тот же, Кто был распят и умер, что иное делалось в продолжение сорокадневного Его пребывания (на земле), как не то, чтобы чистота веры нашей была свободна от всякого мрака? Так, Он то беседовал с учениками Своими, обращался и ел с ними, а тех из них, которых беспокоило сомнение, допустил осязать Себя тщательным и нарочитым осязанием, то входил к ученикам Своим, тогда как двери были заперты, давал им Духа Святаго дуновением Своим и, даровав им свет разумения, открывал тайны Священных Писаний, то опять показывал рану в боку Своем, язвы от гвоздей и все знаки недавнего страдания, говоря: посмотрите на руки Мои и ноги Мои, это Я — Сам: осяжите Мя и рассмотрите, ибо дух плоти и костей не имеет, каш видите у Меня (Еванг. от Лук. XXIV, 39). И всё это для того, чтобы убедить, что в Нём свойства Божественного и человеческого естества пребывают нераздельно, и чтобы, таким образом, мы знали, что (в Нём) Слово не то же, что плоть, и исповедовали
