Касаясь святейшей и величайшей тайны нашего спасения — тайны воплощения Слова Божия, тот же святый отец замечает: «Приими благоволение Отца, даровавшего нам собственного Сына. Не исследуй, прошу, этого дела. Оно не поддается разуму языческой мудрости и обыкновенному пониманию — чуждо того и другого». «Какая необходимость предлагать всем эти вопросы (о воплощении), столь утонченные и сокровенные? Не больше ли бы пользы принесли мы людям изъяснением нравственного учения, когда мы еще неспособны с надлежащею верностию проникать в догматическое учение?» Подобных мыслей держался и папа Целестин. В изысканиях о вере папа призывает к чрезвычайной осторожности: «Надобно более бояться и не высокомудрствовать, углубляясь в изыскания; не до́лжно, как сказано, исследовать предметов высших себя». Относительно же истины воплощения Слова Божия папа запрещает какие бы то ни было исследования разума: «Пусть, — говорит он, — устранится вопрос о рождении (Христа), который всякий истинно верующий должен решить в простоте сердца, ибо кто осмелится испытать Бога?!» Другой видный защитник Православия и приверженец святаго Кирилла — Феодот, епископ Анкирский, призывает разум к молчанию при виде истины воплощения Христова: «Не спрашивай меня, — поучает он, — об образе чудес Божиих, ибо скажу тебе: чудеса показывают только, что совершилось, а знать образ совершения я предоставляю Богу. Не задавай вопроса: каким образом Бог пребывает Богом и делается человеком? Верь чуду и не испытывай умом совершившегося». Не таких воззрений, но совершенно обратных, держались несториане: они усиливались постигнуть величие Божие способом человеческого исследования.
Видя себя осужденным Римом и Александрией, Несторий единственным выходом из своего затруднительного положения считал созвание Вселенского Собора для рассмотрения спорного вопроса. Того же желали и некоторые из защитников Православия. Поэтому в ноябре 430 года император Феодосий II от себя и от имени западного императора издал повеление о созыве Собора в Ефесе — как городе, где Божия Матерь в последние годы Своей жизни имела местопребывание. Временем открытия Собора назначалась ближайшая Пятидесятница. Каждый из митрополитов должен был взять с собою на пред-
