ложить там за Христа души свои. Епарх же, исполняя приказание царское, утром следующего дня отправился с вооруженными воинами к тому месту, выступив как бы на войну. И когда он был у ворот городских, то увидал некую женщину, вышедшую из дома своего, не затворившую за собою дверей, одевшуюся наскоро (не принарядившуюся), несшую с собою малого отрока; женщина та плакала и старалась обогнать его воинов, направляясь за город. Епарх приказал взять ее и привести к себе. Остановившись на дороге, епарх начал допрос, сказав:
— Несчастная женщина! Куда ты спешишь в столь ранний час и почему ты так торопишься?
Женщина отвечала:
— Я спешу на поле, где собираются христиане.
Епарх отвечал:
— Разве ты не слыхала, что епарх намеревается придти туда с воинами и побить всех, кого он найдет там?
Женщина отвечала:
— Да, я слышала об этом; потому-то я и тороплюсь, дабы вместе с ними (христианами) умереть ради Имени Христова.
Епарх снова спросил:
— Для чего же ты взяла с собой сего отрока?
Женщина отвечала на это:
— Я хочу, чтобы и отрок сей вместе со мною сподобился венца мученического.
Услыхав об этом, епарх изумился такой ревности христиан и готовности их умереть за веру и приказал воинам возвратиться обратно; затем пошел к царю и сказал ему:
— Если прикажешь мне умереть, — я готов; но я не могу исполнить приказания, данного тобою мне.
Потом епарх рассказал царю о женщине с ребенком, сказав о том, с каким усердием она спешила за город в поле, дабы сподобиться смерти мученической, чего желала она и для себя, и для ребенка; затем епарх возвестил царю и о готовности всего народа принять смерть, ибо все христиане с женами и детьми были готовы умереть за исповедание веры своей во Христа.
— И невозможно, — прибавил епарх, — принудить народ едесский к общению в вере с епископом, если бы даже и всех
