прахом на голове пришел в Силом и объявил в городе о поражении израильского войска, и весь город восстенал громким плачем. Илий сидел в это время на седалище своем у дверей храма Господня, и сердце его трепетало за Ковчег Божий. Услышав звуки народного вопля, он спросил бывших при нем:
— Отчего такой шум?
Тогда тот человек, который прибежал из стана, пришел к Илию и сказал:
— Я прибежал с поля сражения.
Илий спросил его:
— Что произошло там, сын мой?
— Израильтяне, — ответил он, — побеждены Филистимлянами и бежали от них; произошло великое поражение народа, оба сына твои убиты, и Ковчег взят.
Илий, когда услышал о взятии Ковчега Божия, тотчас же упал с своего места навзничь, сломал себе хребет и умер, так как был стар и тяжел, будучи девяносто восьми лет[1].
Между тем Филистимляне после поражения израильского войска взяли Ковчег Божий и, торжествуя и тщеславясь, что взяли в плен святыню Израиля, принесли его в главный город свой Азот, внесли в храм нечистого бога своего Дагона и поставили его вместе со своим идолом. Но, вошедши на другой день утром в храм Дагона, они нашли бога своего на земле, лежащим ниц пред Ковчегом Божиим. Они подняли его с земли и поставили на свое место. Но когда, на следующий день, утром, они снова вошли в храм, то нашли Дагона не только лежащим пред ковчегом Божиим, а и разбитым: голова его и обе ступни ног лежали отсеченные, каждая особо, на пороге, а обе ладони рук его — при дверях; осталось только туловище Дагона. Сила Божия, бывшая с Ковчегом, наказала так не одного только филистимского бога, но и всех Филистимлян и землю их. От малого до большого она поразила их необыкновенною болезнию с гнойными наростами в тайных местах тела, и многие умирали, а кто оставался в живых, те страдали от страшных ран и так сильно кричали от невыносимой боли, что их крик доходил до неба[2]. Кроме того, страна наполнилась мышами, кото-
