этого царства служила Самария. В Израильском царстве находилось и колено Ефремово, к которому принадлежал по происхождению и святый Пророк Михей. Он часто обличал израильского царя Ахава в тех же грехах, в каких и святый Пророк Илия, т. е. или за отпадение его от Бога в идолопоклонство, или за содеваемые им неправды. Царь ненавидел Пророка — обличителя, но не смел его убить: царя удерживали боязнь наказания Божия, стыд пред невинностью праведного мужа и страх, что сбудутся его пророческие предсказания. Впрочем Пророк, уступая несправедливому гневу царя, удалялся из столицы и почасту жил в горах: он опасался, как бы, многократно являясь к царю и обличая его, не возбудить в последнем ни пред чем не останавливающегося гнева.
В эти дни между домом царя Израильского Ахава и домом царя Иудейского Иосафата завязались родственные отношения: Иосафат взял у Ахава дочь его Афалию за своего первого сына Иорама. Побуждаемый родственною любовию Иосафат из Иерусалима прибыл в Самарию к Ахаву. Во время торжества в честь гостя Ахав просил Иосафата помочь ему на войне против Ассирийского царя, чтобы отнять у него Рамоф Галаадский; этот город издавна был израильским, но царь Ассирийский отнял его силою. Иосафат, обещая сам идти на войну вместе с Ахавом, сказал:
— Как ты, так и я, как твой народ, так и мой народ: иду с тобою на войну. Но сначала вопросим Господа Бога: будет ли для нас благополучна эта война?
И тотчас Ахав собрал своих нечестивых и ложных пророков, числом 400; главою этих лжепророков был Седекия, сын Ханаана. Все они ободряли Ахава надеждой на успех, говоря:
— Иди, — Бог предаст в твои руки не только город Рамоф, но и самого Ассирийского царя.
Но царь иудейский Иосафат, как человек благочестивый и верный Богу, понял, что среди этих пророков нет ни одного истинного, но что все они льстецы и потаковники, поэтому Иосафат сказал Ахаву:
— Нет ли здесь хотя одного такого пророка Господня, которого бы мы вопросили и он ответил нам правду?
Ахав отвечал:
