сании повествуется следующее. Когда Елеазара привели к мучителю и, заставляя есть, начали насильно влагать ему в уста свиное мясо, то он согласился лучше умереть славною мученическою смертию за Закон Божий, нежели сохранить чрез его нарушение бесчестную и прогневляющую Бога жизнь. Таким образом Елеазар по собственной воле пошел на муки; дорогой он отплевывался, потому что принужден был устами коснуться нечистого мяса; он подавал пример другим богобоязненным иудеям, которым также угрожала смерть за соблюдение Закона Божия, самым делом научая их, что не до́лжно совершать греха ради сохранения земной жизни, не до́лжно из привязанности к ней нарушением Закона прогневлять Бога. Некоторые из язычников, давно знавшие Елеазара, жалея его, принесли ему тайно вместо свиного другое, не запрещенное Законом мясо, и говорили на ухо:
— Возьми это и ешь пред всеми вместо свиного; все, видя, что ты ешь мясо, сочтут его за свиное, которое приказывает есть царь, и ты, таким образом, избегнешь мук и смерти.
Но благоразумный и благочестивый старец, не задумываясь, отвечал им:
— Я скорее соглашусь пойти в ад, нежели прогневать Господа моего нарушением Его Святаго Закона, и не до́лжно мне, достигшему столь преклонных лет, лицемерить на соблазн многих юных: когда они увидят, что я делаю то, что вы мне советуете, то скажут: «Вот, Елеазар уже в глубокой старости оставил древний Закон наших отцев для закона язычников», — и из-за моего лицемерного поступка они отступят от Истинного Бога и погибнут, глядя на мой пример. Из любви к временной жизни они начнут презирать Закон Божий и уклонятся в эллинское нечестие, а я посрамлю свою старость, явившись виновником погибели стольких душ. Если я избегну мук от людей, то карающей десницы Божией я не избегну ни во время жизни на земле, ни после смерти за гробом. Лучше мне умереть теперь; и, умирая твердо, не падая духом при мучениях за Святый Закон, я украшу мужеством свои седины и оставлю юным добрый пример для подражания.
При этих словах святаго Елеазара повлекли на мучения, и те люди, которые сначала выражали ему свое сожаление, теперь, после его речи, воспылали на него гневом и яростию. Во время
