— Принесите железный одр, — сказал Декий, — пусть возляжет на нем в эту ночь гордый Лаврентий.
И принесли одр, представлявший собою железную решетку; его поставили пред Декием и Валерианом, а потом положили на него обнаженного святаго мученика, подложив под одр горячие уголья; при этом слуги прижимали сверху святаго Лаврентия железными рогатинам, поджигая его, точно это было съедобное мясо.
— Принеси жертву богам, — сказал царь.
— Я себя самого, — отвечал мученик, — принес с сокрушенным духом в жертву моему Богу как благовонное курение.
В это время слуги еще более разводили огонь, всё сильнее накаливая одр.
— Знай, несчастный, — обратился мученик к царю, — что эти горячие уголья готовят мне прохладу, а тебе вечные муки: знает Господь мой, что я, оклеветанный за исповедание Его святаго Имени, не отвергся от Него, но спрошенный сказал, что я — христианин, и теперь, находясь на огне, воссылаю Ему свою благодарность.
— Где тот огонь, которым ты нам угрожал? — спросил Валериан.
— О безумные и ослепленные! — отвечал святый. — Знайте, что эти уголья, на которых вы меня жжете, душе моей служат прохладою, а вашим душам уготовляют неугасимый огонь.
Все присутствовавшие удивлялись жестокости царя, который приказал испечь живого человека. Святый же Лаврентий говорил с просветленным лицом:
— Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, что Ты укрепил меня! — и, подняв глаза на Декия и Валериана, сказал: — Вот, окаянные, вы уже испекли одну сторону тела моего, поворотите его на другую и ешьте испеченное.
Потом сказал славя Бога:
— Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, что Ты сподобил меня войти во врата Твои!
С этими словами он испустил дух. Декий и Валериан, увидав, что мученик скончался, со стыдом ушли, оставив тело на одре. Ипполит же похитил до восхождения солнечного честно́е и многострадальное тело святаго мученика; обвив его плащаницею с ароматами, он дал знать святому пресвитеру Иустину.
