Такъ и буду я валяться, какъ собака на улицѣ. Будутъ люди ходить черезъ меня, экипажи ѣздитъ—раздавятъ они меня. Боже мой! Боже мой! (Плачетъ.)
— Позвольте поздравить васъ, дорогой родственникъ, съ новорожденнымъ.
— Твердо увѣренъ, что тутъ есть ошибка. Когда изъ прямой линіи выходитъ замкнутый кругъ, то это—абсурдъ. Сейчасъ я докажу это!
— Вы правы.
— Боже мой! Боже мой!
— Только невѣжды въ математикѣ могутъ допустить это. Но я не допускаю. Слышите, я не допускаю этого!
— А вы помните розовенькое платьице и голенькую шейку?
— И цвѣты. Ландыши, съ которыхъ не высохла роса, фіалки и зеленую травку.
— Не трогайте, дѣвушки, не трогайте цвѣтовъ.
— Боже мой! Боже мой!
Пьяницы всѣ ушли и ихъ мѣста заняты Старухами въ странныхъ покрывалахъ. Свѣтъ становится ровнымъ и очень слабымъ. Рѣзко выдѣляется фигура Неизвѣстнаго и сѣдая голова Человѣка, на которую сверху падаетъ слабый свѣтъ.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте. Какая славная ночь!
— Вотъ мы и снова собрались. Какъ ваше здоровье?
— Покашливаю.
— Теперь недолго. Онъ сейчасъ умретъ.
— Взгляните на свѣчу. Пламя синее, узкое и стелется по краямъ. Уже нѣтъ воска и только фитиль догораетъ.
