Страница:Жизнь человека (Андреев, 1907).djvu/72

таинственныхъ, обманчивыхъ грезахъ предъ нимъ встаетъ невозможное счастье.

Проснись, Человѣкъ! Твой сынъ,—умеръ.

Человѣкъ испуганно подымаетъ голову и встаетъ.

— Мнѣ страшно: какъ-будто кто то позвалъ меня.

Въ то же мгновеніе за стѣной раздается плачъ многихъ женскихъ голосовъ. Высокими голосами протяжно плачутъ онѣ надъ умершимъ. Входитъ Жена, страшно блѣдная. Человѣкъ.

Нашъ мальчикъ умеръ?

Жена.

Да. Умеръ.

— Онъ звалъ меня?

— Нѣтъ. Онъ не просыпался. Онъ никого не звалъ. Онъ умеръ, мой сынъ, мой ненаглядный мальчикъ!

Падаетъ на колѣни передъ Человѣкомъ и рыдаетъ, охвативъ руками его ноги. Человѣкъ кладетъ руку ей на голову и съ рыданіемъ въ голосѣ, но грозно, говоритъ, обращаясь въ уголъ, гдѣ равнодушно стоитъ Нѣкто.

— Ты женщину обидѣлъ, негодяй! Ты мальчика убилъ!

Жена рыдаетъ. Человѣкъ тихонько дрожащею рукою гладитъ ея волосы.

— Не плачь, милая, не плачь. Онъ и надъ слезами нашими посмѣется, какъ посмѣялся надъ нашими молитвами.—А ты, я не знаю, кто ты, Богъ, дьяволъ, рокъ или жизнь—я проклинаю тебя!

Дальнѣйшее говоритъ громкимъ, сильнымъ голосомъ, одною рукою какъ бы защищая жену, другую грозно протягивая къ Неизвѣстному. Проклятіе Человѣка.

Я проклинаю все, данное тобою. Проклинаю день, въ который я родился, проклинаю день, въ который я умру. Проклинаю всю жизнь мою, ея радости и горе.