— А всетаки я очень хотѣла бы знать, будетъ ли мальчикъ или дѣвочка?
— Правда, интересно знать, съ кѣмъ будешь имѣть дѣло.
— Я бы желала, чтобы оно умерло, не родившись.
— Какая вы добрая!
— Не добрѣе, чѣмъ вы.
— А я бы желала, чтобы оно было генераломъ.
— Вы ужъ очень смѣшливы! Мнѣ это не нравится.
— А мнѣ не нравится, что вы такъ мрачны.
— Не спорьте! Не спорьте! Мы всѣ и смѣшливы, и мрачны. Пусть каждая будетъ, какъ она хочетъ.
— Когда они родятся, они очень смѣшные. Смѣшные дѣтеныши.
— И самодовольные.
— И очень требовательные! Я не люблю ихъ. Они сразу начинаютъ кричать и требовать, какъ будто для нихъ все уже должно быть готово. Еще не смотрятъ, а уже знаютъ, что есть грудь и молоко, и требуютъ ихъ. Потомъ требуютъ, чтобы ихъ уложили спать. Потомъ требуютъ, чтобы ихъ качали и тихонько шлепали по красной спинкѣ. Я больше люблю ихъ, когда они умираютъ: тогда они менѣе требовательны. Протянется самъ, и не проситъ, чтобы его укачивали.
— Нѣтъ, они очень смѣшные. Я люблю обмывать ихъ, когда они родятся.
— Я люблю обмывать ихъ, когда они умерли.
— Не спорьте! Не спорьте! Всякой будетъ свое: одна обмоетъ, когда родится, другая — когда умретъ.
— Но почему они думаютъ, что имѣютъ право требовать, какъ только родятся? Мнѣ не нравится это.
— Они не думаютъ. Это желудокъ требуетъ.
— Они всегда требуютъ!
