— Она думаетъ, что дѣвочки не тонутъ. А я много таки видѣла утонувшихъ дѣвочекъ, и были онѣ, какъ всѣ утопленники: мокрыя и зеленыя.
— Она думаетъ, что дѣвочекъ не убиваютъ камни!
— Бѣдная, ей такъ тяжело рожать. Вотъ уже шестнадцать часовъ сидимъ мы здѣсь, а она все кричитъ. Сперва она кричала звонко, такъ что больно было ушамъ отъ ея крика, потомъ тише, а теперь только хрипитъ и стонетъ.
— Докторъ говоритъ, что она умретъ.
— Нѣтъ, докторъ говоритъ, что ребенокъ будетъ мертвый, а она сама останется жива.
— Зачѣмъ онѣ рожаютъ? Это такъ больно.
— А зачѣмъ они умираютъ? Это еще больнѣе!
— Да. Рожаютъ и умираютъ.
— И вновь рожаютъ.
— Опять началось.
— У нея снова появился голосъ. Это хорошо.
— Это хорошо.
— Бѣдный мужъ: онъ такъ растерялся, что на него смѣшно смотрѣть. Прежде онъ радовался беременности жены и говорилъ, что хочетъ мальчика. Онъ думаетъ, что сынъ его будетъ министромъ или генераломъ. Теперь онъ ничего не хочетъ, ни мальчика, ни дѣвочки, и только мечется и плачетъ.
— Когда у нея начинаются схватки, онъ тужится самъ и краснѣетъ.
— Его послали въ аптеку за лекарствомъ, а онъ два часа ѣздилъ мимо аптеки и не могъ вспомнить, что ему надо. Такъ и вернулся.
Тишина.
— Что съ нею? Быть можетъ, она уже умерла?
