ся состояніемъ моимъ, препровождая дни свои въ вожделѣнномъ покоѣ.
Въ сіе время удалось мнѣ здѣлать курительную трубку; а сею удачею такъ возгордился, что началъ почитать себя великимъ Механикомъ, но тщеславіе мое умѣрялось дурнымъ и безобразнымъ видомъ оной. Въ утѣшеніе свое говорилъ я самъ себѣ: пускай останется она неудѣльна, но довольно для меня и того, что ею дымъ проходитъ.
Такожъ выучился я плести корзины, для поклажи всякой мѣлочи мнѣ нужныя, Между прочимъ имѣлъ я ходя на охоту за плечами небольшую корзину, въ которой носилъ убитыхъ мною звѣрей: большія же служили мнѣ вмѣсто закромовъ, въ кои сыпалъ я хлѣбъ свой.
Тогда началѣ исходить у меня порохѣ, и конечно бы за неимѣніемъ онаго принужденъ былъ умереть съ голоду, естьлибъ не постарался о домашнемъ козлиномъ заводѣ. Для сего кормилъ я пойманную собакою козу, въ той надеждѣ, не удастся ли мнѣ поймать дикова козла; но она прежде умерла отъ старости, нежели случилось мнѣ произвести въ дѣйство сіе мое намѣреніе.
Но какъ въ одиннатцатой годѣ моего на острову пребыванія запасъ мой весьма умаляться сталъ, то началѣ выдумывать способы ловить живыхъ дикихъ козъ, и для того становилъ силки, въ кои они хотя и попадались, однакожъ разрывая тонкія веревки уходили, толстыхъ же здѣлать было не изъ чего.
Наконецъ вырылъ въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ они большею частію ходили, глубокія ямы, которыя закрывая хворостомъ засылалъ землею, а сверху для привобы пшеничными и ржаными колосьями; но и тутъ козы поѣдали оную безъ всякой мнѣ прибыли, а хотя иныя и попадались, но всегда до меня уходить успѣвали. Всякой бы скучилъ неудачною сею ловлею; но я имѣя въ пищѣ крайнюю нужду, принужденъ былъ стараться о поимкѣ сихъ хитрыхъ звѣрей; и въ одно время пришедъ для осмотру ямъ своихъ, засталъ въ силкѣ, кой также былъ не снятъ, чрезвычайной величины стараго козла, а въ ямѣ двѣ козы и еще козла же.
Стараго козла живаго взять было никоимъ образомъ не можно, за тѣмъ что онъ бросался на меня такъ, какъ зливой, и для того отрѣзавъ веревку, пустилъ его на волю; ибо мнѣ тогда и на пмъ не пришло, что голодовкѣ и лютѣйшихъ звѣрей смиряютъ. А какъ послѣ сіе вздумалъ, то морилъ находившихся въ ямѣ дикихъ козъ,
