нію отъ Бразиліи отдѣляетъ, и есть жилище звѣрскихъ и дикихъ людоѣдовъ.
Въ такихъ разсужденіяхъ зашелъ я нечаянно въ пріятные луга и долины, высокимъ и густымъ лѣсомъ окруженные, тамъ удалось мнѣ сшибить палкою молодова попугая, котораго выучилъ я наконецъ выговаривать многія слова. Въ лугахъ было множество зайцамъ и лисицамъ подобныхъ звѣрей, мясо же ихъ было въ пищу со всѣмъ негодное, и для того имѣя излишество въ молодыхъ голубяхъ, черепахахъ и козахъ стрѣлять ихъ и не думалъ.
Во время сего путешествія ходилъ я въ день по двѣ мили, а наслѣги имѣлъ иногда на деревьяхъ, а иногда въ густыхъ кустахъ сплетаясь всегда сучьями оныхъ. Помянутые луга и долины лежали на другой сторонѣ острова, въ лѣсахъ было множество черепахъ и птицъ мнѣ извѣстныхъ и неизвѣстныхъ, между ими и Американскіе Понгвины, но я за малоимѣніемъ пороху не стрѣлялъ ни одной, а убилъ только одну козу, да и ту съ великимъ трудомъ, за тѣмъ, что по гладкимъ мѣстамъ къ нимъ и подойти было не возможно.
Но какъ пріятно мѣсто сіе ни было, и какъ ни удивлялся я его изобилію, однакожъ по особливой отъ привычки происходящей къ замку своему склонности, и во время такъ добраго о немъ мнѣнія почиталъ его иностранною, и такъ какъ будто бы мнѣ со всѣмъ непринадлежащею землею; и для того вколотивши въ знакѣ моего тамъ бытія большей колъ, пошелъ домой другою дорогою, по которой зашелъ въ густой и почти непроходимой лѣсъ. Тогда здѣлался великой туманъ; а какъ воздухъ прочистился, то вышедъ по солнцу на взморье, и сыскавши помянутую примѣту, дабы еще не заблудиться, пошелъ перьвою дорогою, а за великимъ тогда бывшимъ жаромъ, и при томъ, что я несъ на себѣ ружье свое, топоръ и прочую аммуницію, шелъ весьма тихо. На дорогѣ поймала моя собака козленка, а я надѣясь завести имъ домашнюю скотину, отнявши его еще живаго, повелъ на арканѣ въ свое жилище, въ которое по прошествіи цѣлаго мѣсяца прибылъ счастливо.
Не можно повѣрить, какое находилъ я удовольствіе въ своей лачугѣ; путешествіе мое, въ коемъ не слѣдовалъ я прямой дорогъ, и не имѣлъ покойныхъ наслѣговъ, привело меня въ несказанную слабость. Лѣтней домѣ мой, въ которой я добрался, казался мнѣ тогда столь пріятнымъ, что думаю
