вещьми, и по переночеваніи съ ними той ночи поѣхялъ на корабль, взявъ съ собою свои деньги кои за неупотребленіемъ такъ перержавѣли, что почти и дочиститься было не можно, подсолнечникъ, попугая и вѣрнаго слугу своего Пятницу, а прощаясь съ ними обѣщался, или самъ къ нимъ пріѣхать, или прислать къ нимъ изъ Англіи необходимо для заводскаго житія нужные инструменты, такожъ и всякіе огородные плоды и скотину.
Въ ту ночь не могли мы за противною погодою сняться съ якоря, а въ четыре часа по утру приплыли къ кораблю двое изъ оставленныхъ на острову, и просили о принятіи ихъ въ судно, хотя бы имъ и тужъ минуту быть повѣшеннымъ, по тому что товарищи намѣрены были ихъ употреблять вмѣсто невольниковъ во всѣ работы.
Капитанъ не хотѣлъ ихъ принять безъ моею позволенія; а я присовѣтовалъ опустивши ихъ въ корабль, за возмущеніе ихъ учинить жестокое наказаніе, а отъ того они такъ перемѣнились, что поправя жизнь свою здѣлались лучшіе люди. Послѣ того сослали мы къ оставшимъ на берегу ихъ вещи; такожъ выпросилъ я для нихъ у Капитана немалое число пороху, что и принято было ими съ немалымъ благодареніемъ.
Такимъ чуднымъ случаемъ избавился я пустынной своей жизни въ 1686 году Декабря 19 числа, препроводя на острову 28 лѣтъ, два мѣсяца и десять дней, въ тотъ же день и мѣсяцъ, въ которой я уѣхалъ отъ Салейскихъ разбойниковъ. А какъ вѣтръ перемѣнился, то поднявши якорь, и отдавши честь острову, отправились въ путь, и по окончаніи счастливаго пути прибыли въ Англію въ 1687 году въ 11 день мѣсяца Іюня.
Я не былъ уже въ отечествѣ моемъ 35 лѣтъ, и такъ по прибытіи въ Лондонъ казалось мнѣ такъ дико, какъ будто бы пріѣхалъ въ какое незнакомое мнѣ мѣсто. Честная правительница оставшаго моего имѣнія была хотя еще я жива, но уже въ крайней бѣдности. Яжъ видя такое ея состояніе, денегъ своихъ отъ нее и не требочалъ, но награждая ее за честныя ея поступки, помоществовалъ ей столько, сколько тогдашнія обстоятельства мои мнѣ въ этомъ дозволять могли.
