Дивьи жены внушаютъ намъ страхъ.
Почему?
Вспоминаемъ ли саванъ при видѣ ихъ бѣлыхъ рубахъ?
Пробуждаетъ ли бѣлый тотъ цвѣтъ въ нашемъ сердцѣ безвѣстную тьму?
5 Или людямъ встрѣчать неуютно
Въ тѣнистыхъ лѣсахъ
Не людей?
Человѣкъ съ человѣкомъ, какъ съ птицею птица, мелькаютъ попутно,
Все удобно, знакомо, хоть встрѣть я разбойника между вѣтвей,
10 Знаю, какъ поступить:
Я слабѣй — быть убитымъ, сильнѣе — убить,
Или что-нибудь, какъ-нибудь, ну, ужь я знаю, какъ быть.
Тутъ принять намъ возможно рѣшенье.
А вотъ какъ поступить, если встрѣтишь ты дивью жену?
15 Чуть посмотришь на бѣлое это видѣнье,
Вдругъ тебя, непредвидѣнно, клонитъ ко сну,
И впадаешь въ забвенье.
Ты заснулъ. Просыпаешься — лѣсъ ужь другой.
На могилахъ невѣдомыхъ ветлы верхушками машутъ,
20 Словно старой сѣдою изсохшей рукой, —
Убѣги, молъ, скорѣй, убѣги, убѣги. Но видѣнія бѣлыя пляшутъ.
И лучиной зажженною свѣтятъ они,
И приходятъ, уходятъ, и бродятъ огни.
Дивьи жёны внушают нам страх.
Почему?
Вспоминаем ли саван при виде их белых рубах?
Пробуждает ли белый тот цвет в нашем сердце безвестную тьму?
5 Или людям встречать неуютно
В тенистых лесах
Не людей?
Человек с человеком, как с птицею птица, мелькают попутно,
Всё удобно, знакомо, хоть встреть я разбойника между ветвей,
10 Знаю, как поступить:
Я слабей — быть убитым, сильнее — убить,
Или что-нибудь, как-нибудь, ну, уж я знаю, как быть.
Тут принять нам возможно решенье.
А вот как поступить, если встретишь ты дивью жену?
15 Чуть посмотришь на белое это виденье,
Вдруг тебя, непредвиденно, клонит ко сну,
И впадаешь в забвенье.
Ты заснул. Просыпаешься — лес уж другой.
На могилах неведомых вётлы верхушками машут,
20 Словно старой седою иссохшей рукой, —
Убеги, мол, скорей, убеги, убеги. Но видения белые пляшут.
И лучиной зажжённою светят они,
И приходят, уходят, и бродят огни.
