Таково содержаніе въ высокой степени любопытной записки г. Голенищева.
Несомнѣнно, первый и ближайшій интересъ, представляемый новооткрытымъ папирусомъ нашего Эрмитажа, есть интересъ египтологическій. Новый, и очень крупный фактъ вносится въ культурную лѣтопись Египта. Исторія египетской литературы обогащается новымъ и чрезвычайно интереснымъ поэтическимъ созданіемъ, увеличивающимъ собою количество поэмъ, разсказовъ, лирическихъ пьесъ, прочитанныхъ въ послѣдніе годы на египетскихъ стѣнахъ, саркофагахъ, камняхъ, плитахъ и папирусахъ, и образующихъ, въ настоящее время, уже цѣлую библіотеку. Какой отпоръ еще недавнимъ каррикатурнымъ понятіямъ, распространеннымъ и въ средѣ ученыхъ, и въ средѣ публики цѣлой Европы, что у египтянъ никогда не только не бывало никакой литературы, но даже и быть не могло: египтяне-молъ лишены были и «творчества», для того потребнаго, да притомъ-же они «жили въ слишкомъ большомъ непосредственномъ напряженіи, мѣшавшемъ имъ углубляться въ самихъ себя»; наконецъ, у египтянъ никогда-дескать не бывало никакого эпоса, «потому что они очень рано выработали себѣ историческій смыслъ, который и закрѣпился вполнѣ въ однихъ произведеніяхъ архитектуры и скульптуры, а въ гіероглифахъ утвердилъ свои воспоминанія съ прочностью лѣтописи» и т. д., и т. д. Всѣ эти смѣшныя соображенія и важныя разглагольствованія историковъ вообще, а также историковъ литературы, историковъ искусства, а отчасти даже и самихъ египтологовъ прежняго времени, я подробно излагалъ однажды на страницахъ «Вѣстника Европы», когда передавалъ тамъ знаменитый египетскій «Романъ о двухъ братьяхъ» [1].
Можно-ли всему подобному удивляться, когда самъ Гёте, не взирая на глубокій умъ и симпатіи ко всему художественному въ мірѣ, говорилъ, не то что уже о египетской литературѣ, но даже о самомъ египетскомъ искусствѣ, что его произведенія точно также, какъ китайскія и индѣйскія, не болѣе, какъ «курьезности» (Curiositäten), слишкомъ мало способныя принести пользу нравственному и эстетическому образованію человѣчества. Таковы были понятія въ Европѣ, еще отъ конца прошлаго вѣка, даже у многихъ лучшихъ людей.
Теперь ничто подобное не возможно болѣе: изученіе египетскаго искусства давно уже стало на настоящую почву, а что
- ↑ „Вѣстникъ Европы“, 1868, октябрь.
Таково содержание в высокой степени любопытной записки г. Голенищева.
Несомненно, первый и ближайший интерес, представляемый новооткрытым папирусом нашего Эрмитажа, есть интерес египтологический. Новый, и очень крупный факт вносится в культурную летопись Египта. История египетской литературы обогащается новым и чрезвычайно интересным поэтическим созданием, увеличивающим собою количество поэм, рассказов, лирических пьес, прочитанных в последние годы на египетских стенах, саркофагах, камнях, плитах и папирусах, и образующих, в настоящее время, уже целую библиотеку. Какой отпор еще недавним карикатурным понятиям, распространенным и в среде ученых, и в среде публики целой Европы, что у египтян никогда не только не бывало никакой литературы, но даже и быть не могло: египтяне-мол лишены были и «творчества», для того потребного, да притом же они «жили в слишком большом непосредственном напряжении, мешавшем им углубляться в самих себя»; наконец, у египтян никогда-дескать не бывало никакого эпоса, «потому что они очень рано выработали себе исторический смысл, который и закрепился вполне в одних произведениях архитектуры и скульптуры, а в иероглифах утвердил свои воспоминания с прочностью летописи» и т. д., и т. д. Все эти смешные соображения и важные разглагольствования историков вообще, а также историков литературы, историков искусства, а отчасти даже и самих египтологов прежнего времени, я подробно излагал однажды на страницах «Вестника Европы», когда передавал там знаменитый египетский «Роман о двух братьях» [1].
Можно ли всему подобному удивляться, когда сам Гёте, не взирая на глубокий ум и симпатии ко всему художественному в мире, говорил, не то что уже о египетской литературе, но даже о самом египетском искусстве, что его произведения точно также, как китайские и индейские, не более, как «курьезности» (Curiositäten), слишком мало способные принести пользу нравственному и эстетическому образованию человечества. Таковы были понятия в Европе, еще от конца прошлого века, даже у многих лучших людей.
Теперь ничто подобное не возможно более: изучение египетского искусства давно уже стало на настоящую почву, а что
- ↑ „Вестник Европы“, 1868, октябрь.
