ЛЮБОВЬ. I. Марья Сергѣевна Горлицына стояла у окна, охваченная однимъ чув- ствомъ, одной мыслью, одниыъ желаніемъ... Бываютъ такіе моменты, когда человѣкъ, сосредоточившись на одномъ, забываетъ все окружающее, ничего не видитъ и ничего не слышитъ. Именно въ такомъ настроеніи и находилась Марья Сергѣевна въ это сѣренькое дождливое утро. Очень щепетильная и аккуратная, она не замѣчала, что у лифа разстегнулось нѣсколько пуговицъ; что воротъ платья съѣхалъ на-бокъ; что начинавшіе сѣдѣть волосы некраси- выми прядями выбивались изъ-подъ темной шелковой косыночки, приколотой на головѣ домашнимъ токомъ; что наконецъ вѣки глазъ у нея распухли, а по лицу катились тѣ обидныя своимъ безсиліемъ слезы, которыя остаются про себя и являются непрошенными. Да, она плакала, тогда какъ по всѣмъ при- нятымъ обычаямъ должна была бы радоваться... — Люба... Люба...—повторяли сухія губы.—Что ты падѣлала, моя крошка!.. Ахъ, Боже мой... Боже... Въ сущности, Люба не сдѣдала ничего, что стоило бы такъ горько оплакивать. Всѣ Любы на свѣтѣ рано или поздно дѣлаютъ то же самое... Люба выходила замужъ, о чемъ объявила сегодня утромъ. Марья Сергѣевна со страхомъ готовилась къ этому событію, впередъ переживая всѣ его послѣд- ствія, и все-таки была поражена, какъ громомъ, когда Люба за утреннимъ чаемъ заявила свое непремѣнное желаніе выйти замужъ за Сергѣя Петровича Шерстнева, очень приличнаго молодого человѣка, стоявшаго на хорошей дорогѣ. Она даже желала этого брака, когда Шерстневъ сталъ бывать у нихъ въ домѣ, и все-таки испугалась при первомъ извѣстіи о сватовствѣ. Откуда онъ пзялся, этотъ Шерстневъ? Почему именно Шерстневъ, а не Ивановъ, не Петровъ, не Сидоровъ? Наконецъ какое онъ имѣетъ право дѣлать предло- женіе? Вѣдь Люба одна, и другой такой Любы нѣтъ... Да, нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ въ цѣломъ мірѣ! Почему этотъ Шерстневъ не женится на другихъ дѣвуш- кахъ, а ихъ такъ много? И вдругъ получится Люба Шерстнева. Нѣтъ, это ужасно, и только матери знаютъ, какъ ужасно. Въ душѣ Марьи Сергѣевны медленно поднималось и нарастало такое нехорошее и враждебное чувство къ Шерстневу, вотъ къ этому самому Шерстневу, котораго она никакъ не могла представить себѣ въ роли зятя. Просто, знакомый молодой человѣкъ, нако- нецъ знакомый Любы,—и только. Женихъ Любы въ воображеніи Марьи Сер- гѣевны являлся какимъ-то высшимъ существомъ, а Сергѣй Шерстневъ—самый обыкновенный человѣкъ. Да, обыкновенный, и Люба, бѣдная Люба этого не замѣчаетъ...
