бѣжалъ къ ней и уже замахнулся саблей, но ханъ Сарымбэть протянулъ руку.
— Кто ты, женщина? — тихо спросилъ онъ.
— Я — Майя.
Она даже улыбнулась и злобно посмотрѣла на него своими темными, какъ ночь, глазами. Кугэй скрежеталъ зубами отъ ярости, а ханъ Сарымбэть сдѣлалъ уже знакъ, что даруетъ жизнь смѣлой женщинѣ, позабывъ собственный приказъ о всеобщемъ истребленіи.
II.
Городъ Шибэ торжествовалъ, ожидая возвращенія побѣдителей. Да, проклятое племя Гунхой было уничтожено, городъ Гунхой срытъ до основанія, и не осталось въ немъ камня на камнѣ. Такова воля Аллаха… Племя Шибэ и племя Гунхой враждовали издревлѣ, какъ враждуетъ собака съ волкомъ, и вотъ свершилось то, чего не могли предугадать самые умные. Гунхоя нѣтъ, а есть Шибэ…
Возвращавшійся въ свою столицу ханъ Сарымбэть былъ встрѣченъ, какъ молодой мѣсяцъ. Многотысячная толпа ликовала, вездѣ горѣли веселые огни, слышались веселыя пѣсни и клики радости.
— Да живетъ ханъ и да радуется ханское сердце!..
Грустенъ возвращался одинъ старикъ Кугэй. Воля Аллаха не была исполнена и ханское слово измѣнило самому себѣ. Много добычи взяли съ собою войска, и великая радость ожидала ихъ у себя дома. Но стараго Кугэя безпокоила плѣнница, которую везли вмѣстѣ съ добычей къ Шибэ. И для чего она понадобилась хану Сарымбэть? Развѣ не стало у него своихъ женщинъ: тридцать женъ, тридцать прислужницъ — можно еще столько же добыть. Такъ нѣтъ, увидѣлъ Майю и везетъ ее къ себѣ, точно сокровище.
— Майя была наложницей Олой-хана, — шепталъ Кугэй хану Сарымбэть, чтобы возбудить въ послѣднемъ чувство ревности.
— Знаю… — коротко отвѣчалъ молодой ханъ. — Ты можешь прибавить, Кугэй, что Майя во дворецъ Олой-хана попала уже не дѣвушкой. Она попала плѣнницей… Ея мужъ — степной батырь.
— Ея мужъ, ханъ?.. Вотъ цвѣтокъ разцвѣтаетъ въ полѣ и даетъ плодъ, — развѣ у него есть мужъ?.. Не одинъ батырь былъ у Майи… Она переходила изъ рукъ въ руки, какъ старая монета.
— Старыя золотыя монеты ты самъ любишь, Кугэй… — смѣялся ханъ. — Онѣ имѣютъ только одинъ недостатокъ, именно, принадлежатъ только тому, кто ихъ держитъ въ рукахъ.
Шибэ веселился, а Майя сидѣла въ ханскомъ дворцѣ и горько плакала. Да, у нея теперь явились и слезы… Зачѣмъ она не умерла вмѣстѣ съ другими?.. Страшно жить… она часто просыпалась ночью и вздрагивала: предъ ея глазами проносилась ужасная картина. Отчаянный крикъ матерей, защищавшихъ своихъ дѣтей, стоны раненыхъ, мольбы о пощадѣ и смерть, смерть, смерть…
У Майи было свое отдѣльное помѣщеніе во дворцѣ, куда никто не смѣлъ входить, кромѣ хана Сарымбэть. Да, онъ пришелъ къ ней, но не какъ къ плѣнницѣ, а какъ слуга.
— Не нужно-ли тебѣ чего-нибудь, Майя? У тебя заплаканные глаза… Можетъ-быть, съ тобою дурно обращаются?..
Майя сдѣлала отрицательное движеніе головой.
