— 66 —
Вѣрнѣе сказать — о. Спиридонъ почти бѣжалъ, точно несъ въ рукахъ огонь, который его жегъ. Отъ церкви надо было повернуть направо, потомъ взять мимо избы бывшаго старшины Осипа Ефилыча, потомъ...
— А что, ежели бы писаря Митрича не оказалось въ волости? — мелькнуло въ головѣ о. Свиридова, когда онъ завидѣлъ избу, въ которой помѣщалось волостное правленіе.
Но—увы!—писарь Митричъ былъ какъ разъ въ волости, сидѣлъ у окна и еще издали крикнулъ:
— Отцу Спиридону наше высокопочитаніе...
— А у меня дѣло... да, дѣло... — отвѣтилъ о. Сниридоиъ, дѣлая офиціальный поклонъ. — Можетъ, старшины нѣтъ?
Какъ на грѣхъ и старшина оказался тоже въ волости, и о. Спиридонъ рѣшилъ, что, значить, такая ужъ судьба Никитѣ, — если бы нхъ не было, и онъ могъ вернуться съ спокойною совѣстыо, по крайней мѣрѣ, до завтрашняго дня, а въ это время Никиту могли увидѣть другіе мужики!
Волостной писарь Митричъ былъ пожилой, чахоточный и лысый человѣкъ, который постоянно былъ чѣмъ-нибудь недоволенъ. Старшина Емельянъ, кряжистый рыжій мужикъ, побаивался его, хотя за глаза и пазывалъ „зудой". Появленіе отца Спиридона въ такой ранній часъ произвело нѣкоторое впечатлѣніе.
— Садитесь, о. Спиридонъ, — предложилъ Митричъ, подавая стулъ. — Куда такъ ускорились?
— А дѣльце есть... Да, дѣльце.
О. Спиридонъ какъ-то боязно оглядѣлъ грязныя стѣны волости, закопченный потолокъ, поднялъ брови и проговорилъ уже другимъ тономъ:
— Видите ли, какое дѣло-то... гм... да... Миѣ сказали, что вы, Митричъ, собираетесь въ городъ?
— И не думалъ... — почему-то обидѣлея Митричъ. — Зачѣмъ мнѣ въ городъ? — Вѣдь вотъ что придумаютъ? — удивлялся о. Спнридонъ. — И кто это мнѣ сказалъ?.. А я-то думаю, вотъ поѣдетъ Митричъ въ городъ, такъ я по- прошу его купить... да, купить...
Дальше о. Спнридонъ заговорилъ почему-то о дождѣ, потомъ о владыкѣ, который собирается по слухамъ въ уѣздъ, потомъ о своемъ ревматизмѣ въ рукѣ, — говорилъ онъ все это такимъ тономъ, точно оправдывался и за дождь, и за владыку, и за свой ревматизмъ. Ему казалось, что Митричъ какъ-то особенно подозрительно посматриваетъ на него, а старшина Емельянъ еще подозрительнѣе молчитъ. Можетъ-быть, они ужъ знаютъ все...
IV.
Возвращаясь домой, о. Сниридоиъ удивлялся самому себѣ, какъ онъ лгалъ въ волости. Да, дѣло выходило совсѣмъ скверное... Мученія старика увеличивались съ каждымъ днемъ, а тутъ еще подошла суббота и, какъ на грѣхъ, недѣля была отца Спиридона. Какъ онъ будетъ служить съ нечистой совѣстъю? Въ Деменевѣ былъ еще другой священникъ, изъ молодыхъ, о. Евфимій. Старикъ его недолюблиналъ и называлъ „моднымъ попомъ“. Служили они поперемѣнно — одинъ служитъ одну недѣлю, другой—другую. Иногда случалось имъ замѣнять другъ друга, и о. Спиридонъ обратился теперь къ этому средству. Позвавъ Аннушку, онъ ей сказалъ:
