— 40 —
— Да, хорошо говорить: терпѣть... Да вѣдь у насъ Гриша-то одинъ, какъ перстъ. У кого много дѣтей, такъ и терпѣть есть отъ чего...
— Ну, это ты ужъ напрасно, Антонида...
Матушка плакала и продолжала жаловаться. Ужъ лучше было оставаться учительницей, когда о. Алексѣй служилъ земскимъ учителемъ. Конечно, жалованье было маленькое, зато не таскали по заразамъ день и ночь. Вѣдь это легко только говорить про легкое поповское житье, а заставить бы самихъ такъ-то пожить. Вотъ дьяконамъ, тѣмъ, дѣйствительно, легко живется. Но въ ихъ селѣ Боровскомъ, потерявшемся въ зеленомъ просторѣ сѣвернаго Урала, приходъ былъ небольшой, и дьякона не полагалоcь. Весь причтъ состоялъ изъ о. Алексѣя да стараго дьячка Ильи Павлыча, промышлявшаго рыбной ловлей и охотой, какъ и другіе крестьяне. Мѣсто было глухое, земля холодная, „неродимая“, какъ говорили крестьяне, и даже хлѣбопашествомъ по лѣснымъ росчистямъ занимались мало, а промышляли лѣсомъ, охотой, гнали смолу, жгли уголья и т.д. Приходъ распался на маленькіе лѣсные починки, двора въ два-три, народъ былъ бѣднглй, и не разъ случалось, что за требу о. Алексѣй иолучалъ двѣ-три головки луку.
Впрочемъ, о. Алексѣй никогда не жаловалея на свою судьбу, а съ убѣжденіемъ говорилъ:
— Кому-нибудь надо же послужить и въ Боровскомъ. Не всѣмъ по богатымъ приходамъ служить...
Такъ время и тянулось, день за днемъ, недѣля за недѣлей. Когда проходилъ годъ, матушка считала своіимъ долгомъ удивиться: и какъ это время быстро идетъ, — цѣлаго года точно и не бывало. Такъ же удивлялиеь и прихожане о. Алексѣя: сидятъ въ лѣсу, а время вотъ какъ идетъ, точно у богачей. Незамѣтно и потихоньку такимъ образомъ прошло цѣлыхъ шесть лѣтъ, и матушка постепенно привыкла къ своему медвѣжьему углу. За все время ничего оеобеннаго не случилоеь, и въ теченіе года самымъ выдающимся событіемъ было путешествіе о. Алексѣя въ духовную консисторію съ отчетами по церкви. Городъ былъ далеко, и онъ возвращался только черезъ двѣ недѣли съ небольшими покупками на цѣлый годъ. Болѣзнь Гриши сразу перевернула всю эту скромную трудовую жизнь. О докторѣ нечего было и думать, — до ближайшей земской больницы считали около ста верстъ. Оставался земскій фельдшеръ, объѣзжавшій громадный участокъ періодически, но сейчасъ стояла весенняя распутица, и нельзя было добыть далее и фельдшера. Приходилось довольствоваться разными домашними средствами и домашней аптечкой.
На дворѣ стояла жестокая весенняя распутица, хотя шла всего еще шестая недѣля поста. Правда, что Пасха был.а поздняя, а весна выдалась ранняя. О. Алексѣй въ первый еще разъ не правилъ службы, потому что жена окончательно выбилась изъ силъ около больного ребенка. Она буквально валилась съ ногъ отъ безсонныхъ ночей. Сейчасъ они дежурили у кровати больного понеремѣнно. Близился кризисъ, и оба трепетали. Было раза два, что о. Алексѣй съ ужасомъ замѣчалъ, какъ Гриша умираетъ. О, онъ отлично зналъ, какъ умираютъ люди... Онъ весь холодѣлъ и чувствовалъ только, какъ самъ тоже умираетъ. Матушкѣ разъ показалось, что ребенокъ умеръ, и съ ней сдѣлался обморокъ. Но онъ, этотъ маленькій человѣкъ, еще боролся со смертью.
— Боже мой, за что?! — въ отчаяніи повторяла про себя матушка.— Вѣдь живутъ же другія дѣти и какъ живутъ — въ бѣдности, голодныя, въ лохмотьяхъ...
