Разсказъ.
I.
Матушка Антонида Ивановна убиралась въ своей кухиѣ, приготовляя постный обѣдъ. Русская печь уже дотапливалась, и надо было все поставить во-время. Положимъ, что въ посту горячая ѣда не велика — грибная похлебка да просяная каша, и все тутъ. Но сегодня у матушки все какъ-то валилось изъ рукъ, и она только вздыхала, поглядывая на дверь въ сосѣднюю комнату, гдѣ все было тихо, какъ въ могилѣ. Именно эта зловѣщая тишина больше всего и угнетала матушку; потомъ она по разсѣянности разбила старый горшокъ, служившій года три,—тоже примѣта нехорошая. Одѣта была матушка очень просто, чуть не по-деревенски, и казалась старше своихъ тридцати лѣтъ. Миловидное лицо подернуто было преждевременной усталостью, а въ темныхъ глазахъ точно застыла своя домашняя забота.
— Господи, что будетъ съ Гришей? — съ ужасомъ думала матушка, чувствуя, какъ у нея захватываетъ дыханье.
Въ ея головѣ эта мысль стучала безустанно, какъ маятникъ. Давно ли мальчикъ былъ такой здоровенькій, крѣпенькій и веселый, а теперь страшно и подумать... Онъ уже не могъ подниматься съ постельки и какъ-то безсильно перекатывалъ свою голову на подушкѣ, точно она ему мѣшала. Да, все случилось такъ быстро, и случилось именно то, чего матушка какъ-то не боялась. Она получила образованіе въ женскомъ епархіальномъ училищѣ, потомъ служила нИсколько лѣтъ сельской учительницей и кое-что понимала по части гигіены, особенно относительно заразныхъ эпидъмическихъ болѣзней. Она вѣчно боялась за мужа, которому по обязанности священника приходилось давать послѣднее напутствіе самымъ труднымъ больнымъ, а чаще всего дѣтямъ, который умирали десятками отъ скарлатины и дифтерита, Вѣдь онъ могъ занести ужасную заразу въ со6ствънный домъ каждую минуту, и трудно было предупредить это несчастіе, несмотря ни на какую дезинфекцію, которую, къ тому же, не было просто времени выполнять по всѣмъ правиламъ и требованіямъ науки. Надъ маленькимъ Гришей вѣчно висѣлъ страшный призракъ заразы, но до трехъ лѣтъ онъ уцѣлѣлъ и только на четвертомъ схватилъ жестокую дисссетерію *). Это было ужасно, и матушка сразу какъ-то потерялась.
— Ничего, ничего, Богъ не безъ милости, — успокаивалъ ее мужъ, о. Алексѣй, еше молодой священникъ, бѣлокурый, немного сутулый и съ подслѣповатыми глазами.— Да, надо терпѣть.
- ) Кровавый поносъ.
