— 37 —
Фигура сдѣлала попытку подняться, но сейчасъ же опустилась на прежнее мѣсто.
„Притноряется, шельмецъ...“ — подуыалъ Силантій, поводя могучими плечами.
Такъ какъ виднѣлась всего одна фигура, то мужички пріободрились в подошли соисѣмъ близко.
— Сергѣичъ, бери его за шиворотъ!—командовалъ Силантій уже тоном ь настоящаго начальства.— Этакъ всякій придетъ и будетъ по ночамѣ сидѣть на крыльцѣ у волости... Эй, ты, обормотъ... Сергѣичъ, бери его!.. Братцы. вы тово... значить, вообче... Эй, ты, не прикидывайся глухимъ!..
Силантій и Сергѣичъ разомъ бросились на сидѣвшую неподвижно фигуру.
— Руки держи... руки!..— хрипѣлъ Силантій, наваливаясь всѣмъ своимъ могучимъ тѣломъ на бродягу, не выказывавшаго ни малѣйшихъ знаковъ сопротивленія.— Мужички, крутите ему руки. Не уйдешь, братъ!..
Волостное правленіе было заперто изнутри, и Сергѣичу пришлось лѣзть туда чрезъ открытое окно. Онъ былъ увѣренъ, что остальные бродяги засѣли тамъ и что его сейчасъ же прикончатъ. Но ничего не подѣлаешь, ежели служба, да и начальство приказываетъ. Перекрестившись, старикъ полѣзъ въ окно и черезъ нѣсколько секундъ отворилъ входныя двери.
— Ну что? — спрашивалъ Силантій, сидѣвшій на бродягѣ верхомъ.
— Не иначе дѣло, что всѣ убѣжали...— смущенно объяснялъ Сергѣичъ, почесывая въ затылкѣ.
— Сейчасъ убѣжали?
— А кто ихъ знаетъ... Можетъ, и сейчасъ. У вора сто дорогъ...
Силантій слѣзъ съ бродяги, тоже почесалъ въ затылкѣ и проговорилъ:
— Поблазнило тебѣ, старому чорту, вотъ и все...
— А окно-то почему открытымъ осталось?
— Да вѣдь ты же самъ его открылъ... Ахъ, хрѣнъ, старый хрѣнъ!..
Связаннаго бродягу ввели въ волость и зажгли свѣчу. Бродяга оказался мужикомъ среднихъ лѣтъ, съ рѣдкой черной бородкой и землистымъ цвѣтомъ лица. Онъ съ какой-то тупой покорностью смотрѣлъ въ уголъ и молчалъ. Одѣтъ онъ былъ въ кръстьянскій рваный зипунъ и въ разношенные сибирскіе „коты“—низкіе башмаки съ оторочкой.
— Гдѣ другіе-то? — строго спрашивалъ Силантій.
— Какіе другіе? — глухо отозвался бродяга, стараясь поправить туго связанные на спинѣ локти.
— А ты не притворяйся... Сколько васъ въ избушкѣ жило?
— Всѣ тутъ...—отвѣтилъ бродяга тѣмъ же тономъ.
Обходившіе волость мужики, собрались круюмъ бродяги и осматривали его, какъ поймаинаго звѣря. Силантій успокоился и старался не смотрѣть на Сергѣича, который со страха напугалъ всѣхъ. Старшинѣ сдѣлалось немного совѣстно. Мужики тоже замѣтно были смущены.
— Та-акъ...—тянулъ Силантій. — А какъ тебя зовутъ?
— Красное-Яичко...— отвѣтилъ бродяга совершенно спокойно.
Мужики переглянулись, а Силантій сердито проворчалъ:
— Въ сіамый разъ красное яичко... Ахъ, ты, горе лыковое! Изъ непомнящихъ родства? Сергѣичъ, сбѣгай-ка за Кесаревымъ... Надо намъ записать по формѣ непомнящаго. Краснсое-Яичко... тоже и скажеть!.. Хорошая, надо полагать, курица снесла, да высидѣть не сумѣла.
Когда пришелъ изъ церкви Кесарсвъ, было сдѣлано все, что слѣдовало по закону, и Красное-Яичко очутился въ кутузкѣ.
