— 17 —
вглядываясь въ лицо, а потомъ какъ ударить одного по лицу: „Ты, такой-сякой, убилъ?“ Тотъ свалился съ ногъ и во всемъ признался. Удивительно все просто было...
Деревянное зданіе упраздненной каторги еще сохранилось. Оно стояло съ заколоченными окнами, какъ ослѣпшій призракъ.
Вечеромъ мы долго гуляли по заводскимъ улицамъ. Стройка здѣсь отличалась отъ обычной сибирской архитектуры тѣмъ, что около домиковъ тамъ и сямъ зеленѣли садики на великорусскій манеръ. Очевидно, здѣсь жили невольные выходцы откуда-нибудь изъ коренной Россіи. Сибирякъ не выноситъ подобныхъ нѣжностей, что и понятно — и безъ садика достаточно кругомъ лѣса. Попадавшіеся варнаки и варначки замѣтно выдѣлялись красотой какого-то смѣшаннаго типа, особенно женщины. Въ Сибири вообще мало красивыхъ лицъ, благодаря слишкомъ большой примѣси всевозможной инородческой крови.
— Кого-кого только тутъ нѣтъ,—объяснилъ Аполлонъ Иванычъ.—И вели- коруссы, и хохлы, и остзейскіе нѣмцы, и черкесы—настоящая каторжная мозаика. Потомъ все это слилось, выработался свой смѣшанный типъ, т.-е. совсѣмъ новый этнографически человѣкъ. Кстати, завтра воскресенье, такъ сами увидите пашу публику.
— Скажите, отбывшіе каторгу и переведенные въ разрядъ ссыльно- поселенцевъ дѣлались семейными людьми?
- Обязательно... Невѣстъ доставляли со всѣхъ концовъ Россіи на каторгу, въ достаточиомъ количествѣ—выбирай любую. И изъ всѣхъ этихъ каторжанокъ вышли прекрасныя жены, матери и хозяйки. Я не знаю ни одного случая, чтобы баба отбилась отъ дому и разрушила семью. Оно и понятно: каждая прошла такую ужасную школу, что свой уголъ являлся раемъ. Замѣчательно, что всѣ эти каторжанки были совсѣмъ молодыя и почти поголовно дворовыя. Я какъ-то просматривалъ списки и нашелъ всего двухъ въ бальзаковскомъ возрастѣ. Кстати, у нашего батюшки есть списки, и вы сами просмотрите...
Въ теченіе цѣлаго дня всѣ наши разговоры обязательно сводились на каторгу. Да иначе, конечно, и быть не могло. Самый воздухъ здѣсь былъ насыщенъ этими каторжными мыслями...
3.
Въ Успенскомъ заводѣ мнѣ пришлось прожить дня три, и самое интересное, что я видѣлъ, это—подробный списокъ каторжанъ за нѣсколько лѣтъ. Въ моихъ рукахъ былъ историческій документъ громадной важности, въ своемъ родѣ синодикъ крѣпостного нрава и его резюме. Раньше я говорилъ о заводскихъ крѣпомтныхъ ръз6ойникахъ, являвшихся единицами, а тутъ получалась уже полная картина. Списокъ былъ краснорѣчиво-кратокъ: имя, званіе, составъ преступленія и форма наказанія.
Разсматривая этотъ списокъ и дѣлая изъ него выписки, я осязательно убѣдился прежде всего въ томъ, что главный контингентъ преступниковъ создавался именно крѣпостнымъ иравомъ. Нѣкоторыя преступленія носили почти сказочный характеръ: одинъ крѣпостной былъ приговоренъ къ четыремъ годамъ каторги за кражу сахара у своей помѣщицы, другой къ такому же наказанію за кражу меда, и тоже у помѣщицы. Что это такое— иронія, насмѣшка, глумленіе?.. Логика отказывалась здѣсь работать, да и какая могла быть логика въ этомъ царствѣ произвола и всяческаго насилія?
