— 12 —
— Еще старуха надвое сказала,— повторялъ онъ, подмигивая.—Хе-хе... Посмотримъ, чья возьметъ.
Раскольники крѣпились укрѣпой богатырской и не сдавались. Да и Савки не было уже на заводѣ,— онъ ушелъ въ горы.
— Э, стара штука! — смѣялся Николай Иванычъ.—Я уѣду, а онъ вернется... Не согласенъ! Да-съ...
День проходилъ за днемъ въ томительномъ ожиданіи. А тутъ еще близился Петровъ день, когда работы на фабрикѣ прекращались и всѣ отпускались на страду до Успенья. Какая же тутъ могла быть страда, когда въ заводѣ останутся домовничать казаки. Однимъ словомъ, дѣло начинало усложняться съ каждымъ днемъ. Получилась такая альтернатива: или должны были раскольники предать Савку, или самъ Савка долженъ былъ явиться съ повинной.
Выручило всѣхъ случайное обстоятельство. Прошелъ слухъ, что Савка боленъ и лежитъ гдѣ-то въ горахъ, въ пещерѣ. Кто пустилъ этотъ слухъ — осталось неизвѣстнымъ. Можетъ-быть, даже самъ Савка, которому было все равно, гдѣ ни помирать. Впослѣдствіи передавали, что его выдали какіе-то скитскіе старцы, пожалѣвшіе измученную казачьимъ постоемъ свою раскольничью паству. Расчетъ былъ чисто-ариѳметическій: лучше ужъ одному Савкѣпострадать, чѣмъ всѣмъ мучиться за него.
— Я самъ его поймаю,—рѣшилъ Николай Иванычъ.—А то казаки одни опять упустятъ...
Въ горы была снаряжена цѣлая экспедиція съ Николаемъ Иванычемъ во главѣ. Къ казакамъ были присоединены свои заводскіе лѣсообъѣздчики и конюхи изъ „машинной“. Конечно, приготовленія дѣлались въ страшной тайнѣ, такой, что всѣ знали о ней за нѣсколько дней впередъ.
Опять наступали дни томительнаго ожиданія, и опять всѣ волновались, огъ мала до велика. Наша кухарка Агаѳья громко молилась по вечерамъ за татя и душегубца раба Вожія Савелія. Кучеръ Яковъ принялъ какой-то особенно таинственный видъ и постоянно бѣгалъ въ кабакъ, гдѣ сосредоточивались всѣ политическія извѣстія и послѣднія новости.
Нрошелъ день, другой, третій — объ экспедиціи ни слуху ни духу.
— Онъ имъ глаза отведетъ, — увѣряла Агаѳья.
— Тутъ не въ глазахъ дѣло, — съ достаточнымъ презрѣніемъ отаѣчалъ Яковъ. — Ежели который человѣкъ знаетъ такое слово... А ты, все равно, ничего не поймешь. Въ прошлый-то разъ никому глазъ не отводилъ, а ушелъ. Они на него всей пятеркой, а онъ свое слово сказалъ и только всего. Мнѣ одинъ казакъ самъ разсказывадъ...
Ожиданія рѣшились сами собой, когда на четвертый день Савка былъ привезенъ ночью и водворенъ въ машинную подъ строіжайшій караулъ. Его нашли дѣйствительно въ пещерѣ, далеко въ горахъ. Савка лежалъ больной и не оказалъ ни малѣйшаго сопротивженія.
Николай Иванычъ торжествовалъ и ходилъ пѣтушкомъ.
— Э, братъ, со мной, братъ, шутки плохія!.. Да я и одинъ бы поймалъ такого гуся. Савка, Савка — нашли какого Александра Македонскаго... Теперь, братъ, никуда не уйдетъ.
Успѣхъ вскружилъ голову Николая Иваныча, и онъ для важности сталъ ходить на цыпочкахъ.
Савка лежалъ въ машинной больной цѣлую недѣлю. Мы, дѣти, потихоньку бѣгали его навѣстить. Вѣдь настоящій, живой разбойникъ, котораго всѣ боялись... Правда, было очень страшно, но любопытство превозмогло все.
