начнется слово праздное и хулное, или съ роптаніемъ, и съ смѣхомъ, и кощуны скверные, и блудныя рѣчи, и пѣсни бѣсовскія, и игры и отъ такова дѣла и бесѣды скверныя милость божія отступитъ; и ангелы господни отъидутъ скорбни, и возрадуются бѣси[1], видяще[2] волю свою содѣвающуся въ человѣцѣхъ безумныхъ[3], и абіе приступявъ лукавіи тіи бѣси и начнутъ наипаче влагати въ мысли всякую злобу, вражду и ненависть, и подвизаютъ помыслъ на гнѣвъ, и на блудъ, и на всякія кощуны, и сквернословіе и на всякое зло; ино та уже дѣла, и ѣства, и питіе не споро и всякое мастерство и рукодѣліе не о Бозѣ совершается, Богу на гнѣвъ, и людемъ небласловенно, и непотребно, и не прочно и не мило; а ѣства и питіе неукусно и не сладко, толко врагу и его слугамъ угодно[4] и радостно. Кто въ ѣствѣ и въ питіѣ и во всякимъ рукодѣліи не чисто стряпаетъ, а въ мастерствѣ, что украдетъ, или подмѣшаетъ[5], или подмѣнитъ что, или прельжетъ и божится на кривѣ: толко сдѣлано, толко стало, а онъ лжетъ,—и тѣ всѣ дѣла неугодны Богу, бѣси написуютъ въ свои свитокъ, и въ томъ во всемъ человѣку истязану быти въ день страшнаго суда[6]; а государю не вѣрно, а людемъ не потребно и впредь никто тому не вѣритъ; а что вѣдалъ не прямо, или прилгалъ, и выбожилъ, или приторговалъ лукавствомъ, то неблагословенныя плоды и непрочны; а милостыня не пріятна богу; а отъ праведныхъ
