Аще людемъ твоимъ лучится брань съ кѣмъ гдѣ ни буди и ты на свои[1] брани; а кручиновато дѣло и ты удари, хоти твои и правы тѣмъ брань утолиши, такожде убытокъ и вража не будетъ. Да еще недруга напоити и накормити хлѣбомъ и солью, ино вмѣсто вражды дружба. Воспоминай сыну великое Божіе милосердіе къ намъ и заступленіе: отъ юности и до сего времени, на поруку не давывалъ ни кого, ни меня не давалъ ни кто, во всякихъ вещахъ, и на судѣ не бывалъ ни съ кѣмъ, ни искивалъ, ни отвѣчивалъ.
А видѣлъ еси самъ: въ рукодѣліяхъ, и во многихъ во всякихъ вещѣхъ: мастеровъ всякихъ было много: иконники, книжные писцы, серебренные мастеры, кузнецы, и плотники, и каменщики, и всякіе рукодѣлники; деньги имъ даваны на рукодѣлье напередъ, по рублю, по два, и по три, и по пяти, и по десяти и болше; а многи были чмуты и бражники; и со всѣми тѣми мастеры, въ сорокъ лѣтъ, далъ Богъ, разлѣлнося безъ остуды, и безъ пристава, и безъ всякія кручины. Все то мирено хлѣбомъ да солью, да питьемъ, да подачею, и всякою добродѣтелью, да своимъ терпѣніемъ. А самъ у кого что купливалъ, ино ему отъ меня милая разласка: безъ волокиты платежъ, да еще хлѣбъ да соль, сверхъ. Ино дружба въ вѣкъ; ино всегда мимо меня не продастъ, и у всего недойметъ. А кому что продавывалъ, все въ любовь, а не въ оманъ,—не любитъ кто моего товару, и азъ назадъ возму, а денги отдамъ; а о купли и о продажѣ, ни съ кѣмъ брани ни тяжи не бывало; ино добрые люди во всемъ вѣрили, и здѣшніи[2], и иноземцы. Никому ни въ чемъ, ни слыгивано, ни манено, ни пересрачивано, ни въ рукодѣ-
