и во всякихъ службахъ устроено[1] все, по чину упрятано[2], и причищено, и приметено; всегда въ доброи домъ и во устроеннои, какъ въ раи внити. Всего бы того и всякія порядни жена смотрѣла и учила слугъ[3] добромъ и лихомъ; неиметъ слово, ино ударити. И увидитъ мужъ, что непорядливо у жены и у слугъ, или не потому о всемъ, какъ въ сеи памяти писано, ино бы умѣлъ свою жену наказывати и учити всякимъ разсужденіемъ; аще внимаетъ и все потому творитъ, ино любити и жаловати[4]. Аще жена по тому ученія[5] и наказанію не живетъ и тако не творитъ, что въ сеи книгѣ писано, и сама того не знаетъ, и слугъ не учитъ—ино достоитъ мужу жена своя наказывати и ползовати страхомъ на единѣ, наказавъ, да пожаловати и примолвити, и любовію наказати и разсуждати. А мужу на жену не гнѣватися, такожъ и женѣ на мужа не гнѣватися, всегда жити въ любви и въ чистосердіи. И слугъ[6] такожъ, по винѣ смотря и по дѣлу, учити, и наказывати и раны возлагати[7]; а государыни за слугъ печаловатися по разсужденію, ино слугамъ надежно. А толко жены, или сына, или дочери слово и наказаніе не иметъ, и не слушаетъ, и не внимаетъ, и не боится, и не творититъ, какъ мужъ, или отецъ и мати, учатъ, ино плетію постегати, по винѣ смотря, на единѣ, а[8] не передъ
