и что его тѣло завернули въ парусину, края которой матросъ Іогансенъ сшивалъ грубыми суровыми нитками, опирая иглу о кусокъ кожи, прикрѣпленный къ ладони.
Волкъ Ларсенъ съ презрѣніемъ выпустилъ мою руку.
— Руки вашего умершаго отца сохраняютъ ваши руки мягкими и нѣжными. Врядъ ли онѣ годны на что-нибудь иное, кромѣ мытья посуды.
— Я хочу, чтобы вы высадили меня на берегъ, — сказалъ я твердо, успѣвъ уже овладѣть собою. — Я заплачу вамъ за потерю времени и за безпокойство.
Онъ съ любопытствомъ взглянулъ на меня. Въ глазахъ его заиграла насмѣшка.
— Я хочу вамъ сдѣлать встрѣчное предложеніе. Мой боцманъ умеръ и мнѣ придется сдѣлать кое-какія перемѣщенія. Матросъ, который стоялъ за нимъ, станетъ на его мѣсто, каютный юнга займетъ мѣсто матроса, а вы займете мѣсто юнги, подпишите условіе на рейсъ и будете получать двадцать долларовъ въ мѣсяцъ на полномъ содержаніи. Что вы скажете на это? И знаете, это пойдетъ вамъ на пользу. Это изъ васъ сдѣлаетъ человѣка. Вы за это время можете выучиться стоять на собственныхъ ногахъ и можетъ быть и немного ковылять на нихъ.
Но я его не слушалъ. Паруса судна, которое я замѣтилъ на юго-западѣ, становились больше и яснѣе. Это была такая же шхуна какъ и Призракъ, хотя корпусъ самого судна былъ нѣсколько меньше. Она красиво неслась, прыгая по волнамъ,
