сознаніе, и поэтому мнѣ показалось, что прошелъ безконечный періодъ времени, прежде чѣмъ она прибѣжала назадъ. И въ тотъ же моментъ я почувствовалъ, что онъ вдругъ какъ-то осѣлъ подо мною. Дыханіе вышло изъ его легкихъ, его грудь опустилась подъ моей тяжестью и изъ его горла вырвался громкій стонъ. Рука, державшая мое горло, разжалась, и я вздохнулъ свободно. Она снова попыталась сдавить мнѣ горло, но даже его огромная воля не могла побѣдить охватившей его слабости. Онъ былъ близокъ къ обмороку.
Модъ была ужъ близко, когда его рука разжала мое горло. Я покатился на палубу, захлебываясь воздухомъ и моргая глазами отъ солнца. Модъ стояла рядомъ. Она была блѣдна, но спокойна и въ ея рукахъ я увидѣлъ тяжелую дубинку, которой я убивалъ котиковъ. Но палка тотчасъ же выпала изъ ея рукъ, точно она вдругъ обожгла ее, и мое сердце забилось отъ радости. Модъ, дѣйствительно, была моей женой, моей самкой, борющейся вмѣстѣ со мной и за меня, какъ боролась бы женщина пещернаго періода.
— Дорогая моя, — вскричалъ я, съ трудомъ поднимаясь на ноги.
Въ слѣдующій затѣмъ моментъ она очутилась въ моихъ объятіяхъ и судорожно рыдала на моемъ плечѣ. Я взглянулъ на ея роскошные каштановые волосы, блестѣвшіе на солнцѣ и почувствовалъ, что она для меня дороже всѣхъ сокровищъ въ мірѣ. Я наклонился и поцѣловалъ ея волосы такъ нѣжно, что она даже не замѣтила этого.
Но вдругъ я очнулся. Въ концѣ концовъ, вѣдь,
