Я забылъ объ ихъ существовании и теперь только замѣтилъ, что ихъ не было.
— Если только онъ… — началъ я свирѣпо.
Она съ участіемъ пожала мнѣ руку и сказала:
— Теперь намъ нужно будетъ начинать все снова.
— Повѣрьте мнѣ, что мой гнѣвъ ничего не значитъ, я не могу причинить зло даже мухѣ. И хуже всего то, что онъ это знаетъ. Вы правы. Если онъ разрушилъ ножницы, то мнѣ только придется ихъ снова поставить.
— Но съ этихъ поръ я буду держать вахту на борту, — прибавилъ я необдуманно. — И если онъ снова вздумаетъ мѣшать мнѣ…
— Но я буду бояться на берегу одна, — сказала Модъ, когда я успокоился. — Какъ было бы хорошо, если бы онъ благожелательнѣе относился къ намъ и помогалъ намъ. Мы всѣ могли бы такъ уютно устроиться на суднѣ.
— Мы и будемъ жить на суднѣ, — сказалъ я всё еще довольно свирѣпо, потому что разрушеніе моихъ любимыхъ ножницъ чрезвычайно взволновало меня. — To-есть, вы и я будемъ жить на суднѣ, не обращая вниманія на Волка Ларсена.
— Какъ это глупо съ его стороны дѣлать такія вещи, а съ моей сердиться на него за это, — сказалъ я со смѣхомъ, нѣсколько минуть спустя.
Но мое сердце замерло, когда мы взобрались на бортъ и увидѣлй, что онъ сдѣлалъ. Отъ ножницъ не осталось и слѣда. Державшiе ихъ тросы были перерублены, и онъ прекрасно зналъ, что я не сумѣю плѣсневать ихъ. Я подбѣжалъ къ лебедкѣ —
