Нижняя челюсть его опустилась, и верхняя губа приподнялась, обнаживъ два ряда черныхъ отъ табаку зубовъ. Казалось, что черты его застыли въ дьявольской усмѣшкѣ по отношенію къ оставленному имъ міру, который онъ все-таки перехитрилъ.
Затѣмъ случилось нѣчто совершенно неожиданное. Капитанъ вдругъ набросился на мертваго съ бранью. Ругательства и проклятія непрерывнымъ потокомъ посыпались съ его устъ. И это были не какія-нибудь безсмысленныя или просто неприличныя ругательства; нѣтъ, каждое слово было изысканнымъ богохульствомъ, а словъ было очень много. Они вылетали изъ его рта съ такимъ трескомъ, какъ электрическія искры. Я никогда ничего подобнаго не слыхалъ въ своей жизни и даже не могъ себѣ представить, чтобы такая брань была возможна. Такъ какъ я самъ любилъ и всегда искалъ сильныя выраженія и красивые, энергичные обороты рѣчи, то я, больше чѣмъ всѣ другіе слушатели, могъ оцѣнить съ чисто художественной стороны необыкновенную выразительность, силу и абсолютное богохульство его метафоръ. Причиной этого гнѣва, насколько я могъ понять, было то, что этотъ человѣкъ, который былъ боцманомъ судна, загулялъ при отъѣздѣ изъ Санъ-Франциско и затѣмъ имѣлъ глупость умереть въ самомъ началѣ путешествія, оставивъ Волка Ларсена безъ боцмана.
Лишнее говорить, по крайней мѣрѣ, моимъ друзьямъ, что я все-таки былъ глубоко шокированъ. Ругательства и грубость всегда были мнѣ
