Онъ не солгалъ. Его сердце оказалось тверже скалы.
Нѣсколько разъ я пробовалъ вымаливать у него небольшія суммы, но, увы—все было безуспѣшно.
— На что вамъ?—говорилъ онъ.—На букеты, театры, костюмы, да финтифлюшки разныя? Это, батенька, на черный день!
Недавно я захворалъ тифомъ. Денегъ при себѣ у меня не было… Я съ радостью вспомнилъ о своихъ сбереженіяхъ, и, въ одну изъ минутъ сознанія, попросилъ у навѣстившаго меня знакомаго небольшую сумму.
— Ну, вотъ,—слабо улыбаясь, пролепеталъ я, когда онъ пріѣхалъ ко мнѣ,—и наступили черные дни… Лежу я, одинокій, горю въ огнѣ, въ бреду, а денегъ нѣтъ. Теперь-то ужъ вы дадите, я думаю?
— Ни-ни,—благосклонно отвѣтилъ онъ.—Ни въ коемъ случаѣ. Это еще, батенька, не черный день. Вы лежите въ больницѣ и, такъ или иначе, но за вами ухаживаютъ. Ничего! Отлежитесь. Вотъ если бы вамъ отрѣзало поѣздомъ обѣ ноги или хватилъ параличъ… Тогда, другое дѣло.
Я, дѣйствительно, отлежался.
Послѣ тифа у меня было два черныхъ, по моему мнѣнію, дня: я остался безъ работы и безъ денегъ, а потомъ у меня
