валилъ на полъ и сталъ колотить по ней обухомъ топора… Копилка даже не поморщилась. Я стучалъ по ней лезвіемъ, пиналъ ее ногами, топталъ желѣзнымъ ломомъ—кромѣ нѣсколькихъ царапинъ, она осталась неуязвимой.
Пришла даже мнѣ въ голову мысль: взорвать эту машину динамитомъ. Но я побоялся шума, грохота и скандала.
Въ тотъ же вечеръ я сдѣлалъ шагъ, который при нѣкоторыхъ осложненіяхъ могъ-бы грозить мнѣ каторгой. Такъ какъ слесарныя мастерскія были уже закрыты—я обернулъ проклятую кассу въ платокъ и потащилъ на конецъ города, гдѣ проходилъ желѣзнодорожный путь. Подкрался къ рельсамъ, положилъ на одну изъ нихъ кассу и сталъ дожидаться въ канавѣ прохода поѣзда…
Поздно вечеромъ мы ужинали съ Марьей Герасимовной въ «Акваріумѣ» и при расплатѣ, лакей попросилъ меня перемѣнить одну изъ золотыхъ монетъ, которая, по его словамъ, была «какъ будто жеванная»…
Я отправился въ сберегательную кассу и обратился къ чиновнику:
— Можно у васъ вносить деньги на сбереженіе?
