секретъ!), которую моя пушка даже и не поцарапаетъ!..
Генералъ схватился за голову.
— Съ ума вы хотите меня свести, что-ли? Это низко, некрасиво, нечестно дѣлать такія вещи!
Незнакомецъ нахмурился.
— Я никогда не дѣлаю безчестныхъ вещей. Вы ни въ чемъ не можете меня упрекнуть. Плохъ мой дирижабль? Прекрасенъ! Пушка плоха? Еще лучше дирижабля!!
— Да, но вы могли сразу предложить мнѣ вашу непробиваемую оболочку!
— Зачѣмъ же?—хладнокровно возразилъ изобрѣтатель.—Развитіе военнаго дѣла и способовъ веденія войны должно совершаться нормально и постепенно. Скачковъ не должно быть!
Потомъ оба—и генералъ, и изобрѣтатель—сидѣли, молча, минутъ пять. Генералъ думалъ, изобрѣтатель курилъ сигару.
Генералъ хотѣлъ опять возразить, что ужъ лучше было бы, если бы секретъ оболочки сообщилъ какой-нибудь другой человѣкъ, но, боясь, что незнакомецъ снова пообѣщаетъ выйти за двери и, сбривъ усы, явиться новымъ человѣкомъ—генералъ тяжело вздохнулъ и сказалъ:
— Сколько?
