на васъ съ чувствомъ изумленія и растерянности.
Чтобы разсѣять какъ-нибудь это тяжкое глупое положеніе, вы, сохраняя на лицѣ ту-же глупѣйшую улыбку, глядите куда то вдаль, дѣлаете кому-то привѣтственные знаки, хотя впереди васъ, кромѣ притворенной двери, никого нѣтъ, проскальзываете мимо незнакомца и въ растерянности выпиваете у буфета рюмку водки, которая такъ противна послѣ съѣденныхъ вами трубочекъ съ кремомъ…
Еще болѣе тяжелое впечатлѣніе получается, когда вы входите въ ресторанъ, биткомъ набитый публикой.
Проходя среди длиннаго ряда столиковъ, за которыми сидятъ странные люди безъ носовъ, глазъ и губъ, вы видите, что нѣкоторые изъ нихъ, какъ будто, при видѣ васъ зашевелились и кланяются вамъ. Тогда вы, чтобы не показаться невѣжливымъ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, не попасть въ глупое положеніе, слегка наклоняете голову, дѣлая что-то среднее между поклономъ и отмахиваніемъ отъ сѣвшей на лобъ мухи. А на лицѣ блуждаетъ та же безсмысленная неопредѣленная улыбка, и хочется скорѣе проскользнуть мимо этой проклятой публики со стертыми бѣлыми пятнами, вмѣсто лицъ,—тѣмъ болѣе, что
