Къ намъ вышла женщина среднихъ лѣтъ съ ввалившимися глазами и смертельно блѣднымъ лицомъ.
— А, здравствуйте… Позвольте представиться: сотрудникъ петербургскихъ газетъ. А это, такъ—мой знакомый. Очень пріятно! Ну, какъ поживаете?
Женщина вынула платокъ изъ кармана и, отвернувшись, прошептала:
— Какъ видите. Единственный сынъ былъ. Вся надежда! Да не выдержало молодое сердце…
— Гм… Дѣйствительно… Бываетъ… Записочку оставилъ?
— Мнѣ… письмо… «дорогой мамѣ»…
— Такъ, такъ. Можно полюбопытствовать?
— На что?
— На письмецо. Я отдамъ потомъ.
— Что вы! Это моя самая святая теперь вещь…
— Самая святая? Ага!
Молодой человѣкъ вынулъ записную книжку и отмѣтилъ:
«Самая святая,—сказала намъ мать».
— Благодарю васъ. Еще вопросикъ: когда вы вбѣжали въ комнату—застали сынка въ агоніи, или какъ?
Мать закрыла лицо руками.
