если оно противоречиво бы нравственности и чувству порядочности[1], в особенности же, если изъявивший волю сам виноват в том, что другая сторона была введена в заблуждение неправильным изъявлением воли.
3. Всегда возможно сослаться на то, что лицо в момент изъявления своего решения не имело свободной воли и ясного представления о своих действиях вследствие болезни[2] или гипноза[3]. Можно ссылаться и на опьянение, но лишь в том случае, если сознание значения сделки или отсутствовало совершенно, или было затемнено опьянением в такой сильной степени, что оно не могло остаться незамеченным для другой стороны[4]. Нельзя при заключении сделки ссылаться на неизвинительную рассеянность, которой другая сторона могла не заметить[5].
Не допускается также ссылка и на reservatio mentalis, т. е. на невысказанную другой стороне оговорку, что лицо на самом деле
- ↑ Это воззрение высказано в l. 12. D. de transactionibus. 2. 15. Celsus libro 3 digestorum: …si tamen postea codicilli proferuntur, non improbe mihi dicturus videtur de eo dumtaxat se cogitasse, quod illarum tabularum, quas tunc noverat, scriptura contineretur. На ту же мысль обратил внимание Hartmann, привед. сочин., стр. 55. Только с ограничениями, вытекающими отсюда, следует понимать все те места, которые придают преобладающее значение воле, напр. l. 3. D. de rebus dubiis. 34. 5; § 23. I. de inutilibus stipulationibus. 3. 19; l. 5. C. plus valere. 4. 22.
- ↑ Случается, что человек, под влиянием нервной лихорадки по-видимому вполне ясно и сознательно совершает такие изъявления воли, о которых впоследствии в здоровом состоянии он не сохраняет ни малейшего представления. Такие изъявления, конечно, ничтожны. Это распространяется даже на изъявления, сделанные на суде и принятые судом сначала за вполне действительные вследствие видимой наличности сознания. Иначе Leyser, med. vol. I, spec. 348, II.
- ↑ См. Bentivegni: Die Hypnose und ihre civilrechtliche Bedeutung, Leipzig, 1890.
- ↑ Источники ничего не говорят о сделках, заключенных в состоянии опьянения. По поводу этого вопроса обыкновенно ссылаются на постановление канонического права, can. 7, caus. XV, qu. 1: „nesciunt quid loquantur, qui nimio vino indulgent, jacent ut sepulti“ и cap. 14. X. de vit. et honest. cler. 3. 1: „cum ebrietas et mentis inducat exilium“. Однако, это место не дает почти ничего для разрешения нашего вопроса. Следует принять в соображение обстоятельства отдельного случая, так как нельзя с точностью разграничить степени опьянения. Приподнятое настроение под влиянием спиртных напитков не может служить поводом для оспаривания сделки. Если же опьянение было нарочно вызвано другою стороною, то допускается exceptio и actio doli, Leyser, vol. I, spec. 59, med. 3.
- ↑ Leonhard: Irrthum, стр. 141, доказывает, что человек рассеянный, обязывающийся устно или письменно, действует в состоянии временного помешательства, и что в силу этого совершенные им акты недействительны.
