Илья Ивановичъ, скрѣпя сердце, раскошеливался. Онъ зарѣзалъ овцу, взялъ ведро казенной водки и четверть краснаго, купилъ для молодыхъ конфектъ съ орѣхами и пряниковъ, что уже считалось роскошью. Василій даже заикнулся было насчетъ чаю-сахару, да старикъ уперся:
— У Ильи Бунтова и безъ этого есть, чѣмъ гостей потчевать — не голь какая перекатная!...
He соглашался также онъ дать къ поѣзду сѣраго жеребца, на которомъ и сами-то Бунтовы ѣздили рѣдко — только въ торжественныхъ случаяхъ, да на базаръ.
— Она, животина-та, двѣсти монетъ... а ты ее за часъ запалишь! — говорилъ онъ Василію. Только послѣ долгихъ упрашиваній Васены и свата, ея отца, Илья Ивановичъ уступилъ, поставивъ, однако, условіемъ, чтобы правилъ жеребцомъ Михайла. Михайлѣ же онъ наказалъ не выпускать изъ рукъ вожжей.
Ко дню свадьбы погода измѣнилась. Выпалъ на мерзлую землю сухой, сыпучій снѣгъ. Воздухъ пересталъ быть прозрачнымъ. Какая-то сѣрая, бѣлесоватая муть закрыла даль, затуманила небо и навѣвала тоску. Въ селѣ уже ѣздили на саняхъ, въ полѣ же стояло бездорожье, такъ какъ сыпучій снѣгъ перемѣшался съ дорожной пылью и пескомъ.
Наступало заговѣнье, и народъ торопился доѣдать, допивать и догуливать.
Илья Иванович, скрепя сердце, раскошеливался. Он зарезал овцу, взял ведро казённой водки и четверть красного, купил для молодых конфект с орехами и пряников, что уже считалось роскошью. Василий даже заикнулся было насчёт чаю-сахару, да старик упёрся:
— У Ильи Бунтова и без этого есть, чем гостей потчевать — не голь какая перекатная!...
He соглашался также он дать к поезду серого жеребца, на котором и сами-то Бунтовы ездили редко — только в торжественных случаях, да на базар.
— Она, животина-та, двести монет... а ты её за час запалишь! — говорил он Василию. Только после долгих упрашиваний Васёны и свата, её отца, Илья Иванович уступил, поставив, однако, условием, чтобы правил жеребцом Михайла. Михайле же он наказал не выпускать из рук вожжей.
Ко дню свадьбы погода изменилась. Выпал на мёрзлую землю сухой, сыпучий снег. Воздух перестал быть прозрачным. Какая-то серая, белесоватая муть закрыла даль, затуманила небо и навевала тоску. В селе уже ездили на санях, в поле же стояло бездорожье, так как сыпучий снег перемешался с дорожной пылью и песком.
Наступало заговенье, и народ торопился доедать, допивать и догуливать.
