— Позвольте, господинъ! Въ чемъ вы обвиняете меня? Въ воровствѣ, что ли? Аль въ поджигательствахъ. На какомъ такомъ основаніи?!
— Пра-ашу слушать! — прервалъ его наставительно земскій.
Но Тимошку, видимо, не легко было остановить. Слова неудержимо полились изъ клокочущей груди.
— Что я — въ окружномъ судѣ? Кто это? Присяжные, что ли, засѣдатели?! Кто вамъ далъ право судить меня? Издѣваться надо мной?! Кто?!
Голосъ Тимошки окрѣпъ. Онъ рѣшительнымъ, вызывающимъ взглядомъ искрящихся черныхъ глазъ окинулъ сходъ.
— Кто говоритъ, что я воръ? Ужъ не вы ли, старыя собаки?.. Кто поймалъ меня?
Стоявшіе навытяжку позади земскаго старшина и староста, оба при знакахъ, кинулись къ Тимошкѣ унимать.
— А ты того... не очень ужъ... — нерѣшительно заговорилъ староста, боязливо перебѣгая глазами съ земскаго на Тимошку и обратно. — Въ эту минуту староста не зналъ, кого изъ обоихъ онъ больше боится.
«Спалитъ», мелькала у него мысль при взглядѣ на Тимошку. «Въ каталажкѣ сгноитъ», — отзывалось съ другой стороны, при видѣ земскаго.
Старшина же молча трясъ Тимошку за плечо, самъ не зная зачѣмъ. Земскій совсѣмъ расте-
— Позвольте, господин! В чём вы обвиняете меня? В воровстве, что ли? Аль в поджигательствах? На каком таком основании?!
— Пра-ашу слушать! — прервал его наставительно земский.
Но Тимошку, видимо, нелегко было остановить. Слова неудержимо полились из клокочущей груди.
— Что я — в окружном суде? Кто это? Присяжные, что ли, заседатели?! Кто вам дал право судить меня? Издеваться надо мной?! Кто?!
Голос Тимошки окреп. Он решительным, вызывающим взглядом искрящихся чёрных глаз окинул сход.
— Кто говорит, что я вор? Уж не вы ли, старые собаки?.. Кто поймал меня?
Стоявшие навытяжку позади земского старшина и староста, оба при знаках, кинулись к Тимошке унимать.
— А ты того... не очень уж... — нерешительно заговорил староста, боязливо перебегая глазами с земского на Тимошку и обратно. — В эту минуту староста не знал, кого из обоих он больше боится.
«Спалит», мелькала у него мысль при взгляде на Тимошку. «В каталажке сгноит», — отзывалось с другой стороны, при виде земского.
Старшина же молча тряс Тимошку за плечо, сам не зная зачем. Земский совсем расте-
