взвизгнулъ фальцетъ и, ускоривъ темпъ, докончилъ уже за угломъ:
|
Водка въ селахъ вздорожала, матушки-и!... |
Солдатка, видимо, зябла и плотно куталась въ шаль.
— Ну, говори что нибудь! — почти крикнула она на Антона. — Либо обниматься лѣзетъ, либо молчитъ. На что дуешься?...
Антонъ мечтательно вглядывался въ молочно-синюю даль и вертѣлъ цыгарку.
— Пришелъ проститься съ тобой, — бросилъ онъ небрежно.
Она изогнулась, какъ кошка, гибкая, подвижная, и испытующе посмотрѣла ему въ лицо.
— Аль жениться надумалъ?
— Ухожу. Може совсѣмъ — не увидимся больше.
Она близко, близко придвинулась къ нему и ласково заговорила:
— А ты не шути... Вѣдь, не первую такую рѣчь слышу отъ тебя. Ну, куда ты пойдешь?
— Куда? Пойду туда, гдѣ можно любить не крадучись...
Она смотрѣла на него большими глазами, a онъ продолжалъ:
— Туда, гдѣ воля!... гдѣ душѣ просторно... гдѣ нѣтъ родительской власти, да любови отцов-
взвизгнул фальцет и, ускорив темп, докончил уже за углом:
|
Водка в сёлах вздорожала, матушки-и!... |
Солдатка, видимо, зябла и плотно куталась в шаль.
— Ну, говори что-нибудь! — почти крикнула она на Антона. — Либо обниматься лезет, либо молчит. На что дуешься?...
Антон мечтательно вглядывался в молочно-синюю даль и вертел цигарку.
— Пришёл проститься с тобой, — бросил он небрежно.
Она изогнулась, как кошка, гибкая, подвижная, и испытующе посмотрела ему в лицо.
— Аль жениться надумал?
— Ухожу. Може совсем — не увидимся больше.
Она близко, близко придвинулась к нему и ласково заговорила:
— А ты не шути... Ведь, не первую такую речь слышу от тебя. Ну, куда ты пойдёшь?
— Куда? Пойду туда, где можно любить не крадучись...
Она смотрела на него большими глазами, a он продолжал:
— Туда, где воля!... где душе просторно... где нет родительской власти, да любови отцов-
