ну, а ежели всю науку понять, которую онъ намъ преподаетъ, то, правда, она уясняется...
— Какъ это? Гдѣ-жъ она?!.. — жадно спросилъ Антонъ.
— Да видишь ли ты... Трудно это тебѣ все сразу пояснить. Вотъ къ примѣру я скажу: читалъ онъ намъ книжку «Исторія культуры» называется... Про все тамъ сказано, про старину, какъ она, жизнь человѣческая, по началу устраивалась... И что же, братецъ ты мой! Ни единымъ словомъ... то-есть ни разу не обмолвился про то, къ примѣру, что Бога нѣтъ, аль понимать его надо какъ иначе... а какъ прослушалъ я книжку — вижу, что не тому мы молимся .. попы обманъ одинъ ведутъ... Все это у меня было въ мысляхъ и раньше, когда я по монастырямъ ходилъ. Помню это, каялся я, плакалъ даже, избавиться отъ своихъ нечестивыхъ мыслей желалъ, вродѣ какъ отъ хулы на духа... Стыдно мнѣ было не только людямъ, аль попу на исповѣди, — самому себѣ было стыдно сознаться; думалъ: одинъ я такой грѣшникъ, дуромъ у меня въ головѣ мозги работаютъ... А тутъ, говорю, какъ прослушали — Мишка Растеряевъ на что ужъ, кажется, парень не тово, — Михайла помахалъ пальцемъ между глазъ, — и то говоритъ: «братцы, а вѣдь Бога-то сами люди придумали!..»
Антонъ большими, растерянными глазами смотрѣлъ на брата и молчалъ.
— Оттого, видно, у разныхъ народовъ и вѣра разная, и законъ разный, а правда одна, —
ну, а ежели всю науку понять, которую он нам преподаёт, то, правда, она уясняется...
— Как это? Где ж она?!.. — жадно спросил Антон.
— Да видишь ли ты... Трудно это тебе всё сразу пояснить. Вот к примеру я скажу: читал он нам книжку «История культуры» называется... Про всё там сказано, про старину, как она, жизнь человеческая, поначалу устраивалась... И что же, братец ты мой! Ни единым словом... то есть ни разу не обмолвился про то, к примеру, что Бога нет, аль понимать его надо как иначе... а как прослушал я книжку — вижу, что не тому мы молимся .. попы обман один ведут... Всё это у меня было в мыслях и раньше, когда я по монастырям ходил. Помню это, каялся я, плакал даже, избавиться от своих нечестивых мыслей желал, вроде как от хулы на духа... Стыдно мне было не только людям, аль попу на исповеди, — самому себе было стыдно сознаться; думал: один я такой грешник, дуром у меня в голове мозги работают... А тут, говорю, как прослушали — Мишка Растеряев на что уж, кажется, парень не тово, — Михайла помахал пальцем между глаз, — и то говорит: «братцы, а ведь Бога-то сами люди придумали!..»
Антон большими, растерянными глазами смотрел на брата и молчал.
— Оттого, видно, у разных народов и вера разная, и закон разный, а правда одна, —
