вый пологъ и вскорѣ снова въ избѣ загудѣлъ ея могучій храпъ.
Михайла постелился на лавкѣ, потушилъ лампу и легъ. Онъ лежалъ съ открытыми глазами и думалъ:
Да! «Учись жить отъ отца». Есть чему научиться!.. Если бы такъ же легко было научиться жить, какъ выучился, напримѣръ, онъ камень ковать на вѣтрянкѣ или въ полѣ съ хлѣбами управляться?
— Какой же учебникъ жизни, указанъ ему?
Михаилъ зналъ отцовскую жизнь. Ее всю можно въ двухъ словахъ выразить: прокормиться и нажить. Въ молодости у отца была одна забота: прокормиться. Забота эта брала все: и свѣжія молодыя силы, и недюжинный умъ, и скромный запасъ знаній, полученныхъ въ убогой школѣ дьячка Евлентія, и семейное счастіе. Даже тѣ проблески искры Божьей, которые вообще свойственны молодой душѣ, и они пошли на утоленіе все той же заботы.
Она же толкнула въ могилу добрую страдалицу мать... Михайла представлялъ ее себѣ только по дѣтскимъ воспоминаніямъ.
Вторая половина жизни смѣнилась новой столь же безпощадной заботой: нажить.
Весь житейскій опытъ понесъ Илья Ивановичъ въ жертву этому новому богу. Для поддержанія хозяйства онъ женился вновь. Когда умерла вторая жена, взялъ третью, которая тоже жила недолго. Сыновей Илья Ивановичъ, ничуть не
вый полог и вскоре снова в избе загудел её могучий храп.
Михайла постелился на лавке, потушил лампу и лёг. Он лежал с открытыми глазами и думал:
Да! «Учись жить от отца». Есть чему научиться!.. Если бы так же легко было научиться жить, как выучился, например, он камень ковать на ветрянке или в поле с хлебами управляться?
— Какой же учебник жизни указан ему?
Михаил знал отцовскую жизнь. Её всю можно в двух словах выразить: прокормиться и нажить. В молодости у отца была одна забота: прокормиться. Забота эта брала всё: и свежие молодые силы, и недюжинный ум, и скромный запас знаний, полученных в убогой школе дьячка Евлентия, и семейное счастье. Даже те проблески искры Божьей, которые вообще свойственны молодой душе, и они пошли на утоление всё той же заботы.
Она же толкнула в могилу добрую страдалицу мать... Михайла представлял её себе только по детским воспоминаниям.
Вторая половина жизни сменилась новой столь же беспощадной заботой: нажить.
Весь житейский опыт понёс Илья Иванович в жертву этому новому богу. Для поддержания хозяйства он женился вновь. Когда умерла вторая жена, взял третью, которая тоже жила недолго. Сыновей Илья Иванович, ничуть не
